Сергей Рокотов - Вышел киллер из тумана

И что теперь?

Он на пике зажиточности, почета. Он может в жизни все - купить дом в любой части земного шара, в любую минуту поехать куда угодно, может влиять на правительство, а значит, на судьбы многих людей.

И вдруг... Мелочь, путающаяся под ногами мелочь, вроде этого толстого Олега Хмельницкого. Ему приказали подписать документ о выдаче кредита, он отказался. И что дальше? Утихомирился бы, понял, что совершил ошибку, с кем не бывает? Ну, наконец, подал бы заявление об увольнении. Но нет, поднял такую бучу, организовал чуть ли не бунт против руководителей банка. Подговорил такую исполнительную деловую женщину, как Алла Скороходова, которой всецело доверял Софронов, проникнуть в кабинет главного бухгалтера, влезть в компьютерную секретную программу, переписать ее на дискету... Кто мог такого ожидать? Что, теперь надо опасаться всех сотрудников банка бухгалтеров, компьютерщиков, водителей, уборщиц? Как тогда вообще можно работать?

Но с Хмельницким надо было разбираться. И срочно. Один из участников гнусного заговора уже поплатился за свое усердие. Его труп сгорел в машине на Новорижском шоссе. То же самое будет и с Хмельницким, и со Скороходовой. И все. Можно будет о них забыть. О них уже можно забыть. Раз Иван Никифорович Фефилов взялся за дело, значит, все будет в полном порядке. Не зря же, в конце концов, Павленко откопал этого монстра, этого застойного динозавра с поросшими мхом огромными ушами и пригласил на работу в банк.

Вадим Филиппович был абсолютно уверен в себе и своих силах, он знал, что за его спиной стоят мощные структуры. Но противников надо было устранять, и делать это оперативно, пока они еще не успели навредить. А порой от одного злоумышленника вреда может быть не меньше, чем от целой шайки, время сейчас такое...

За все несколько лет руководства банком "Роскапиталинвест" у Павленко не было ни одного случая, чтобы подчиненный напрямую отказался выполнить указания своего руководителя. Были, разумеется, ошибки, просчеты, недоразумения, да и то не так уж часто. А чтобы напрямую, открыто, такого не было ни разу. А уж эта дикая история с внедрением в компьютерную программу - такого в самых смелых прогнозах никто и вообразить себе не мог.

В банке "Роскапиталинвест" была четко отработанная политика работы с подчиненными - лавирование между кнутом и пряником. Все сотрудники получали прекрасные зарплаты и премии, попасть на работу в банк можно было только по солидной рекомендации, даже уборщицей или шофером. Не говоря уже о заведующих отделами, сотрудниках бухгалтерии. Но если кто-то что-либо делал не так... Вот, например, Фефилов сообщил ему о несчастном случае с водителем Хмельницкого Осиповым. Авария, тяжелая травма, инвалидность. Вскоре - самоубийство. Доложил, а Павленко все понял. И дал понять Фефилову, что доволен им. Вскоре Фефилов получил внеочередную премию. Были и еще два-три похожих случая. Все делалось быстро и оперативно. Каждый отвечал за свой участок работы, а ему лишь докладывали о совершившемся факте.

А тут получилось нечто из ряда вон выходящее. Скороходову в банк взяли по личной рекомендации Дмитрия Николаевича Софронова, и до поры до времени она была просто идеальным работником, толковым, исполнительным, инициативным. А Хмельницкого-то привел в банк именно он. И это, разумеется, вызывало особую досаду. Ведь он знал его с незапамятных времен, подробно изучил его биографию, знал его великолепные знания, знал и слабости чревоугодие, склонность к пьянству и женскому полу. А оказалось, что он не видел его в упор. И некого было винить за просчет, кроме самого себя.

Тем хуже для Хмельницкого. Сегодня или завтра Иван Никифорович доложит ему о несчастном случае, произошедшем с ним.

Это работа Фефилова, а он не должен думать об этом.

Вадиму Филипповичу хотелось в этот вечер одного - поехать домой на свою виллу, где не было Оксаны, поплавать в бассейне с голубой водой, выпить рюмку коньяка, погулять по аллеям парка. Парк, созданный им в имении, был предметом его гордости. Он был сделан по принципу английских парков - с аккуратно подстриженными газонами, симметрично посаженными диковинными растениями. Гуляя по аллеям парка, Павленко вдыхал в себя лесной воздух и думал, вспоминал, переосмысливал свою жизнь. И постоянно испытывал чувство гордости за себя, простого украинского паренька, достигшего таких высот положения...

У него был дом в Лондоне, имение на морском побережье юга Франции, несколько квартир в Соединенных Штатах Америки. Он мог в любую минуту полететь туда, провести там ночь и вернуться обратно. Но он редко делал это. Больше всего он любил именно этот дом. Здесь все делалось по его проекту, именно так, как нравилось ему. Даже тесть, Евгений Головин, признавал, что на вилле Павленко все красивее, продуманнее, элегантнее, нежели у него.