Сергей Рокотов - Свинцовый хеппи-энд

- Ты чего? - спросил Кузьмичев у головы. А голова продолжала кривляться и паясничать. Раздраженный Кузьмичев бросился вперед и хотел вырвать у безголового человека из рук голову и выкинуть ее. Но безголовый отступал назад, и Кузьмичеву никак не удавалось схватить его. Кузьмичев наращивал скорость, и, когда он уже почти догнал безголового, тот с жуткой силой швырнул кривляющуюся голову прямо в лицо Кузьмичева. Удар получился очень сильным, Кузьмичев упал и закричал от страха, ведь голова была живая и вся липкая от крови.

Он вскрикнул, открыл глаза. Передернул плечами и поднялся.

В комнате было светло. За окном солнечный морозный день. Воскресенье. Выходной. Все отдыхают. А он?!

Кузьмичев еще раз передернул плечами и пошел в ванную. Встал под холодный душ и долго стоял под сильными струями. Он никак не мог прийти в себя. Только в этом сне до него дошло, что он сделал накануне. Он своими руками лишил человека жизни. Ведь все, что было до того, он как убийство не воспринимал. Светлану задавил на машине Ковальчук, Ковальчука застрелил Юферов, Леонида застрелил Юферов, Ираклия застрелил Кандыба, людей в Задонске убивали Чума и Крутой. Его же руки были чисты от крови. До вчерашнего дня.

Кузьмичеву снова припомнились страшные события, произошедшие прошлой ночью. Он вспомнил, как убивал Нетребина, и его, как и ночью, начало бешено рвать. Он стоял в ванной и блевал прямо под себя.

Это продолжалось минут десять. Потом он снова принял душ, насухо растерся махровым полотенцем, надел халат и вышел.

"Да, не так все это просто, - подумал он, наливая минеральной воды. - Но я сумею перейти и через это. Лиха беда начало! А сегодня ночью будет еще интереснее..."

Он включил телевизор, посмотрел боевик с многочисленными убийствами, вдохновился зрелищем, а затем пошел разогревать себе обед.

Так потихоньку и прошел этот день. Наступала ночь, время его охоты.

Позвонила Жанна, сказала, что придет очень поздно, что без нее тут творится черт знает что и ее заместитель не может принять как следует уважаемых клиентов.

- Хорошо, хорошо, работай, - елейным голосом произнес Кузьмичев.

- А ты?

- А я? Да все будет в порядке, не беспокойся, - гнусно засмеялся он и положил трубку.

В его душе происходило нечто странное. С одной стороны, его мучили кошмары предыдущей ночи, перед глазами постоянно стояло лицо Виктора Нетребина в ночном мраке, его перерезанное горло, кровь, хлещущая оттуда, в ушах звучал его душераздирающий крик, и от этого постоянно хотелось встать, идти куда-то, даже бежать. Но, с другой стороны, он испытывал гордость за себя, за свою смелость и отвагу. И, разумеется, жутко хотелось вновь поглядеть в насмерть перепуганные глаза Гали, хотелось всласть поиздеваться над ней, увидеть ее, ползающую перед ним и лижущую ему ноги, молящую о пощаде для себя и нагулянной ее с Виктором дочери. Кузьмичев был совершенно уверен в том, что она не посмеет сказать милиции, что он был у нее. Он достаточно хорошо изучил за свою жизнь повадки людей, чтобы знать, кто на что способен. Порой, разумеется, люди совершали, казалось бы, нелогичные поступки, например, он никак не мог взять в толк, почему Кандыба в тот неудачный для них обоих день не пристрелил его и не забрал все деньги. Но, очевидно, и этим поступкам есть какое-то логическое объяснение, наверное, и в них есть какие-то мотивировки. Но Кандыба дело другое, это человек темный и мрачный, к тому же очень практичный и трезво мыслящий, а вот Галина, она вся как на ладони, она не способна на поступок, мелочная, жадная официанточка и проблядушка, думающая только о своей сиюминутной маленькой выгоде. Она не посмеет даже произнести вслух его имя, потому что отчетливо представит себе, как острый нож вонзается в тельце ее дочери. Сегодня ночью, уже через несколько часов, он навестит ее и вдоволь насладится ее беспомощностью.

Последние часы он провел в напряженном ожидании. И вот, когда пошел одиннадцатый час вечера, он стал одеваться.

Погода в этот день была теплая, весь день шел мягкий снежок, а к вечеру прекратился.

Кузьмичев вышел на улицу, поднял руку.

Вскоре около него остановилась "Волга". Кузьмичев, слегка отворачивая лицо, попросил водителя довезти его до поворота. Договорились о цене, и Кузьмичев сел на заднее сиденье.

Водитель оказался весьма словоохотливым человеком.

- Слыхали, что вчера ночью тут неподалеку произошло? - спросил он, желая завязать разговор с пассажиром.

- Нет, а что такое? - спросил с притворным равнодушием Павел Дорофеевич.