Сергей Рокотов - Свинцовый хеппи-энд

- Полагаю, присутствие в этих стенах уважаемого Якова Михайловича послужит гарантией наших взаимных дружеских отношений, - продолжал свою медоточивую речь Учитель. - Не скрою от Якова Михайловича, что Султан попал сюда не по доброй воле.

Кандыба ничего не произнес, только повел своими надбровными дугами. Он об этом уже и сам догадался.

- А теперь я заявляю, что вы выйдете из этих стен, Султан, целым и невредимым. И предлагаю вам свою дружбу.

- Я принимаю ее, - улыбнулся Гараев.

- Я говорю это при Якове Михайловиче. Не нарушайте своего слова, Султан. Вы находитесь на российской территории, не забывайте об этом, и найдется немало людей, которым вы перешли или перейдете дорогу. А от нас вам может быть немалая польза.

- Я это понимаю, - кивнул бородатой головой Султан.

- Очень замечательно. А теперь вынужден и вас, драгоценный Яков Михайлович, попросить оставить нас наедине с Султаном. Извините, но этот разговор носит сугубо личный характер.

Кандыба пожал своими острыми плечами и вышел из комнаты.

- Вы не отказываетесь от своего предложения? - спросил Учитель.

- Да что вы, я же мужчина, - отвечал Гараев. - Мое слово - закон.

- Мы объединим наши усилия. Полагаю, что мы сумеем довести до конца благородное дело возвращения отцу его пропавшей много лет назад дочери. Полагаю также, что чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше для дела. Вы согласны со мной?

- Согласен.

- Сколько человек еще знают о местонахождении Ираклия?

- Один, - ответил Гараев.

- Тогда пусть знает еще один с моей стороны, вы не против?

- Нет, конечно.

- Но я его выберу несколько позднее. А пока попрошу вас только об одном, сейчас, немедленно назовите мне место пребывания Ираклия и дочери Раевского. Это станет некоторой гарантией вашего доброго ко мне отношения. Разумеется, когда вы выйдете отсюда, вы сможете меня ликвидировать. Только не советую вам делать это. История будет иметь широкую огласку, слишком много людей видели вас здесь. И вы от этого только проиграете. К тому же если уж говорить о порядочности, то такой поступок будет на уровне поступка свиньи. Мы можем убить вас немедленно, в секунду, а затем исчезнуть отсюда, и никакие ваши друзья нас никогда не найдут. А мы вас просто выпустим, без всяких денег, без всяких серьезных гарантий. Это будет с нашей стороны акт доброй воли.

- Я не поступлю против совести, брат, - улыбнулся Гараев. - Да вы ничего особенного мне и не сделали, за что мне вам мстить? За Рыбкина? За три магазина? Это все ерунда, тем более что вы готовы покинуть эту территорию. Меня вы пальцем не тронули, под дулом пистолета посадили в машину и привезли сюда. Только и всего...

- Нет, не только, - суровым тоном возразил Учитель. - Вы были вынуждены поделиться со мной. вашей тайной про дочь бизнесмена Раевского. А вот этого вы мне и не сможете простить, знаю, - ехидно улыбнулся он. - Сам такой.

- Ну и что с того? Вы не лишили меня жизни, я уже за это вам благодарен. А в этом деле вы можете быть очень полезны. Ведь вывезти оттуда женщину дело очень сложное. А мои люди слишком горячи, да и внешности очень уж приметной. В таком деле С ними будет очень сложно работать. К тому же многие из них находятся в федеральном розыске, что греха таить.

- Надо будет пересекать государственную границу? - догадался Валерий Иванович, пристально глядя на гостя.

- Да, туда и обратно, - спокойно ответил Гараев с блуждающей улыбкой на губах. А потом немного подумал и произнес: - Я назову вам место, где в настоящее время находится дочь Раевского.

- Володя! - крикнула Екатерина Марковна, бросаясь к входящему в дом мужу. - Час назад папу увезли в больницу!

- Что с ним? - нахмурился Владимир.

- Обширный инфаркт, - вздохнула Катя. - Он очень плох...

- Почему же мне не позвонили на мобильный?

- У тебя постоянно занято, у Генриха тоже. Тебе надо немедленно ехать к папе. Боюсь, что, - она тяжело вздохнула, - ты должен его повидать. Я тоже поеду с тобой.

Не снимая плаща, Владимир повернулся и вышел из дома.

Они сели в машину и отправились в ЦКБ, куда час назад увезли Алексея Владимировича.

- Мужайтесь, Владимир Алексеевич, - произнес врач, пожимая руку Раевскому. - Он очень плох, боюсь, что это все. Пройдите к нему, он в восьмой палате.

Владимир и Катя надели белые халаты и прошли к отцу.

Отец лежал в отдельной просторной палате. Глаза его были закрыты, исхудавшая левая рука свисала с кровати.

- Папа, - прошептал Владимир, делая робкий шаг к отцу.