Светлана Алешина - Когда зацветет папоротник

— А вот в этом ты, Оля, совершенно не права, — говорил он. — Я вовсе не собираюсь отдавать этот клад государству. Коллекционеры сейчас готовы….

Я так и не узнала, к чему или на что сейчас готовы коллекционеры, по мнению Сергея Ивановича, потому что до моего слуха донесся звук хрустнувшего под чьей-то тяжелой ногой камешка, и я затаила дыхание. Тьма вокруг меня стояла непроглядная.

Я таращила глаза, пытаясь раскрыть их пошире, потому что мне казалось, что они закрыты и именно поэтому я ничего не вижу.

Большой, тяжелый мужчина был где-то совсем рядом со мной. Не могу объяснить, каким именно образом, но я его чувствовала.

Может быть, из-за едва заметных шорохов, которые он издавал своей одеждой, может быть, из-за какого-то исходящего от него едва уловимого запаха, но я знала, что он стоит буквально в метре от меня и прислушивается так же напряженно, как и я.

Больше всего в этот момент я порадовалась, что несколько дней уже не пользовалась духами. Я и вообще-то редко ими пользуюсь, а тут эта поездка, гостиница, поход в пещеру. Если бы от меня сейчас исходил хотя бы слабый запах духов, наша авантюра закончилась бы, едва успев начаться. Он бы непременно меня обнаружил.

Мы стояли не меньше минуты, и я боялась перевести дыхание, опасаясь, что он его услышит. Я уже чувствовала, что мне не хватает воздуха и я вот-вот глубоко и шумно вздохну, но тут он сдвинулся с места и пошел вперед по галерее, вслед за Сергеем Ивановичем и Ромкой, которых уже совсем не было слышно.

Я осторожно перевела дыхание и оперлась правой рукой о стену.

Лучше бы я этого не делала.

Что-то мохнатое и ужасное, проворное, как ящерица, но мягкое, словно лягушка, зашевелилось у меня под пальцами и выскользнуло из-под руки!

Я открыла рот и беззвучно заорала.

Клянусь, это был настоящий крик неподдельного ужаса! Но весь он остался внутри меня, и наружу не вырвалось ни единого звука.

Отдернув руку от стены, я выскочила из галереи, в которой пряталась, и тут только поняла, что это был паук. Огромный, мохнатый и противный до омерзения. Я терла ладонь о джинсы, стараясь стереть с нее ощущение шевелящихся под ней упругих и в то же время податливых мохнатых лапок. Меня всю передергивало, кожа покрылась мурашками, я не могла стоять на месте и только большим усилием воли заставила себя не бежать от этой галереи сломя голову, а медленно и осторожно двинуться вслед за ушедшими вперед.

Чуть успокоившись, я услышала впереди отчетливые, хотя и осторожные шаги и старалась теперь ступать по камням в такт этим шагам. Мне это удавалось неплохо, хотя несколько раз я чуть не выдала себя, наталкиваясь в полной темноте на стены и едва не вскрикивая при неожиданном ударе ногой или рукой о твердый известняк.

Я успокаивала себя только тем, что большую часть из указанной в записке полверсты мы уже прошли и скоро наступит развязка.

Я сжимала фонарик в правой руке, ракетницу — в левой и готова была в любой момент услышать радостные крики Сергея Ивановича и Ромки — сигнал о том, что они нашли клад и через несколько мгновений исчезнут в одной из боковых галерей.

Ракетница у меня в руке служила скорее для самоуспокоения, чем для защиты. Я ни разу в жизни не стреляла из ракетниц и даже не представляла, как это делается. Сергей Иванович показал мне, на что нажимать, тщательно зарядил, с ракетницей в руке я чувствовала себя гораздо увереннее. Оружие как-никак.

— Нашли! — донесся даже до меня радостный вопль Ромки. — Вот он! Ура!

Кричал что-то и Сергей Иванович, но его слов я не смогла разобрать. Зато я то ли услышала, то ли поняла, что идущий впереди меня человек остановился и прислушивается.

Замерла и я.

Я чувствовала его волнение. А может быть, это я сама волновалась и приписывала ему те же самые ощущения? Не могу ответить на этот вопрос, да он меня тогда и не интересовал. Меня волновало теперь, что он будет делать дальше? А что, если он поведет себя не так, как мы рассчитывали?

«Как?» — спрашивала я себя и не могла найти другого ответа, кроме того, что предложил Кряжимский. Этому человеку необходимо убедиться в том, что клад обнаружен, и только после этого охотиться за нами. Но мы к тому времени сами начнем на него охоту.

Крики моих товарищей замерли, и я поняла, что они спрятались и выключили фонари. Тишина стала абсолютной. Слышно было, как где-то далеко-далеко в галерее у меня за спиной упала капля с потолка.

Человек впереди меня напряженно вслушивался в тишину. Он явно боролся с искушением.