Анна Малышева - Алтарь Тристана

Все время, пока художница говорила, гостья смотрела на кошку. Подняв потемневший взгляд, Ирина негромко, будто про себя, произнесла:

– Видите, она от меня не отходит? Говорят, они чувствуют, когда кто-то умер…

– Очень возможно, – передернула плечами Александра, внезапно ощутившая озноб. Поднявшись, она прошлась вдоль окон, закрывая их одно за другим. – Ночи еще холодные… Конечно, кошки все чувствуют. Так зачем вы ко мне пришли?

– Скажите, что вы обо мне думаете?

Вопрос был настолько неожиданным, что художница некоторое время молчала. Затем развела руками:

– Да разве это важно?

– Нет, мне нужно знать! – настаивала Ирина. – Вы считаете меня мошенницей? Преступницей? Убийцей, может быть?

– Общались с Ниной? – поняла Александра. – Знаете, вы меня сегодня просили перестать впутываться в ваши семейные дела. И я решила, наконец, так и поступить. Поэтому отвечать считаю лишним. И уже очень поздно.

– Я понимаю, вы меня презираете! – Зазвеневший голос Ирины удивил Александру. Всмотревшись в слабо освещенное лицо молодой женщины, она обнаружила, что та плачет. – Но если бы вы знали, что наделали… Конечно, Нина ничего ему не отдаст. Она одна получит все!

– А кто же должен был получить имущество, если Ивана рядом нет? – не выдержав, повысила голос Александра. – Вы?!

– Да, я… – отвернувшись, Ирина вытерла слезы. – Так было задумано. А теперь ему не достанется ни гроша. И все благодаря вашим стараниям. Кто вас просил вмешиваться?!

– А кому все досталось бы, если бы я не вмешалась?

– Ивану же! – воскликнула молодая женщина.

– Вам! Это я уже поняла. Существует ли Иван? Жив ли он?

– Вот… – Ирина с искаженным лицом повернулась к ней. – Именно это Нина на полном серьезе и говорила умирающему! А ведь знала, прекрасно знала, что Иван жив, что все это бред! А я сразу поняла, откуда ветер дует, когда она заговорила, что Иван никогда не работал в том театре! Вам-то какое дело, где он работал… Зачем вы все испортили! Я должна была получить имущество, для него! Или он сам, по завещанию, которое уже имелось!

Повисла тишина, нарушаемая лишь утробным урчанием Цирцеи. Кошка, оставив гостью в покое, принялась наконец за еду.

– Так бы и случилось, вероятно, если бы вы не лгали слишком часто, – заметила Александра. – Это, в конце концов, насторожило меня, заставило наводить справки. Вы все время говорили неправду. Даже если в главном не врали, как вам можно было верить? Человек находился при смерти…

– Дались вам эти справки! Какая там правда! – с горечью ответила Ирина. – Ну, вот эти картины, у вас на стенах… Чьи они?

– В каком смысле? – Художница, обескураженная сменой темы, не сразу собралась с мыслями. – Мне их принесли на реставрацию.

– Нет, кто их авторы?

– У этих двух, – Александра указала поочередно на те, что висели особняком, – авторы известны. Это пейзажист и маринист, русский и итальянец. У последних трех авторство сомнительно.

– Хорошо! – кивнула молодая женщина. – А вот, предположим, если вы в процессе реставрации начнете задаваться всякими вопросами, подозрениями, наводить справки и вдруг обнаружите, что авторы этих первых двух картин – совсем не тот пейзажист и не тот маринист. Это сделает счастливее их владельцев?

– Ну, знаете… – Александра едва не потеряла дар речи, настолько ее ошеломило это сравнение, сделанное совершенно простодушно. – Если вы считаете, что для отца все равно, сын или кто другой ему наследует, тогда… Вы просто не понимаете, что такое родство, любовь, привязанность.

Ирина выслушала отповедь с непроницаемым лицом. Слезы высохли, к молодой женщине вернулась былая самоуверенность. Она покачала головой:

– Вы меня неправильно поняли. Я говорила вовсе не о родстве, а только о наследстве. О том, что Виктору Андреевичу не так уж важно было, кому передать наследство, мне или Ивану. Это ничего бы не изменило! А вот дарственная Нине – это катастрофа! Теперь Ивану, в сущности, остается вернуться только на похороны и снова уезжать, теперь уже навсегда. И во всем виноваты вы!

– Послушайте! – Александра, окончательно потеряв терпение, в свою очередь, указала на картины. – Если бы я обнаружила, что авторы этих картин вовсе не художники, заслужившие себе имя и положение, а современные делатели фальшивок, и сообщила об этом владельцам, как вы думаете: это было бы для них важно?!

– Иван – не фальшивка!

– То, что окружено ложью, как правило, является фальшивкой, – возразила художница. – Конечно, вам неприятно это слушать, но ничего другого я сказать не могу. Понимаю, что вы разочарованы, вам больше не придется вернуться в тот дом… Нина наверняка поступит с вами точно так, как вы поступили с нею, – вышвырнет вон!