Александр Горохов - Наказание

— Началась кампания… И потом… честь нашего института, то есть Академии.

— Прекратите хотя бы пустые слова изрекать! — раздраженно оборвал его Аркадий. — Если вам нечего ответить, то наберитесь совести и помолчите.

— Вы не понимаете одного. Мы по-иному воспитаны. У нас была другая молодость. То, что делали вы, в наше время рассматривалось не как хулиганство, извращение или незаконный бизнес, а как идеологическая диверсия! Подрыв устоев государства! Мы просто не имели права вести с вами душеспасительные беседы, иначе это выглядело бы не воспитательной мерой, а нашим участием в ваших делах. Что означало бы конец карьеры, конец жизни. К тому же вы ошибаетесь, считая Клару Яковлевну инициатором обращения в органы. Основным организатором был Ломакин Виктор Львович.

— Знаешь, ты кто? — зашипел Борис. — Ты не педагог! Не учитель. Ты — урка, блатной ханыга, бомж! Подобно им, сразу стал отмазываться, валить вину на других! Читай инструкцию и не встревай в разговоры судей!

Ян Петрович послушно уткнулся в листочки, но буквы расплывались перед его глазами и общий смысл написанного он улавливал с большим трудом.

Аркадий полюбовался прудом и вновь принялся рассуждать.

— И все же, Борис, я полагаю, что Ян Петрович заслуживает некоторого снисхождения. Ну, родился он кабинетным ученым, а стал трусоватым, легко уступающим чужому давлению примерным комсомольцем, затем верным членом компартии. Что поделаешь! Нельзя приговаривать к высшей мере наказания и Клару Яковлевну — она тоже жертва коммунистического воспитания, дама идейная, ради идеи продаст родного отца, предаст дочь, что уже и доказано. Правда, однажды она увлеклась и по глупости обнажила свои сексуальные слабости, любовь к порнографии, но опять же испугалась за свое общественное положение и решила свои грехи свалить на других. Железные коммунистки, они такие! Что ж, женщины есть женщины. Так что, по истинной подлости характера, по глубоким убеждениям профессионального стукача, действовал, надо признать, наш любимый сенсей Виктор Львович Ломакин. Кстати, Ян Петрович, не имеете ли вы с ним связей, не знаете ли, где он сейчас обитает? За предоставленную информацию мы могли бы быть к вам несколько снисходительнее.

— Ломакин… Подождите… Я слышал, что у него была спортшкола. Я завтра узнаю.

— До конца остается шкурой! — захохотал Борис так, что утки на пруду шарахнулись от берега. — До конца стукач! Тут же готов заложить подельщика! Ладно, слизняк, дочитывай инструкцию и говори, что тебе не ясно. Мне лично, Аркадий, противно получать от него любую информацию. Ломакина мы и сами найдем. Найдем и посадим на кол!

— Как это неэстетично! — с возмущением протянул Аркадий. — Сажать живого человека на кол! Ведь он, бедняжка, мучиться будет. Нет, Боря, ты совершенно лишен моральных принципов!

Ян Петрович снял очки и беспомощно взглянул на двух друзей подслеповатыми глазами.

— В целом, я все понял… Это называется «гражданская казнь»…

— Вероятно, — милостиво согласился Аркадий. — Дело не в терминологии. Во всяком случае, точное исполнение этой инструкции гарантирует вам осуждение минимум на шесть лет. Тюрьмы или лагерей. По два года за каждого из нас. По совокупности мы отсидели шесть лет. Учтите, что смерть Ричарда мы вам не инкриминируем и не требуем, чтоб вы повесились, подобно Иуде Искариоту.

— Да, да, — торопливо ответил Ян Петрович. — Могу я взять инструкцию домой? Мне неясны детали, ведь нужно быть абсолютно точным.

— Возьмите — разрешил Аркадий. — Изучите детали, прорепетируйте, посоветуйтесь с женой, желательно за несколько оставшихся дней завершить все дела, раздать долги, в общем проститься с жизнью на шесть — восемь лет, как суд решит.

— У меня нет долгов, — с горечью признался Ян Петрович и тут же сделал оговорку, — исключая, конечно, моральный долг перед вами. Только я не уверен, что это действие… Все, что написано в предлагаемой инструкции у меня получится.

— Надо, чтобы получилось, — внятно сказан Борис.

— Получится, Ян Петрович, получится, эдак и сочтемся, — миролюбиво закончил Аркадий и поднялся со скамьи. — Оружие, то есть боевой пистолет, будет передано вам непосредственно перед операцией… И, пожалуйста, не трусьте.

— Будь так же отважен, придурок, как в тот час, когда писал на нас донос! — не удержался Борис от прямого оскорбления, встал со скамьи и следом за Аркадием зашагал к стоявшим на тротуаре мотоциклам.

Ян Петрович аккуратно сложил инструкцию, засунул ее в папку, папку — в портфель и пошел к автомобилю, — согнувшись пополам, словно только что ему переломили хребет.