Лариса Захарова - Браслет иранской бирюзы

Тогда пытались ее скомпрометировать. Он убрал ненадежных. Ее руками, разумеется. И, конечно, таким образом расплодил недовольных, Писали на нее. Не анонимки — письма подписывали. Комиссии проверяли. «Факты, изложенные в письме, не подтвердились». Между прочим, он в тех письмах пробный шар кинул. Описывал то, что они с Сергеем Степановичем вытворяли. Может, директора спасло, что комиссии неглубоко копали. Мол, баба, работает недавно, пришла не с улицы, не с торговой точки, а из райисполкома, где инструктором в отделе торговли и общественного питания доблестно служила. Плехановский институт и Высшая партийная школа у нее за плечами. Как говорится, комментарии излишни. Вот и оставили ее в покое. Может быть, теперь еще раз попробовать? Он хихикнул: надо бы. послать анонимку о принуждении подчиненных к сожительству. С использованием, разумеется, служебного положения. Комиссия заслушает его, экспедитора Потанина, и он подтвердит, что Софья Григорьевна приглашала его на загородную прогулку, чтобы отметить день своего рождения (не его же), демонстрировала себя перед ним в купальнике, делая ему, молодому, женатому, непозволительные предложения... Он снова хихикнул. Это чисто случайно видел... совершенно по обыкновению не пьяный, уволенный ею по статье сторож дядя Даня. Он в тот же день отдыхал на реке с семьей. Но все это, конечно, на крайний, на самый крайний случай.

«А вообще-то она хорошая, цельная и серьезная женщина. Умница,— вдруг неожиданно, для себя подумал Андрей и грустно вздохнул.— Это просто ему крепко с ней не повезло. Или ей, Софье Григорьевне, не повезло с ним. Не надо бы им встречаться на одной дорожке».

Он подъезжал к дому, когда увидел в зеркальце, что за ним идет милицейская машина. Но эта его совсем не насторожило. Вторую машину он заметил на перекрестке. Ничего особенного. Но она тоже почему-то тронулась, когда он проехал светофор. Сердце: чуть-чуть кольнуло. Однако для серьезной тревоги у него не было никаких оснований.

До дома оставался квартал. Любка с родней, конечно, еще в гостях, Эта компания обычно расходится за полночь. Пока Петухов вдоволь не натанцуется и всем не надоест, а Александр? Эдуардовна в сотый раз не поделится со всеми своими воспоминаниями. И вдруг он подумал, что не к добру он так много сегодня говорил об Агате Кристи. Всплыло где-то вычитанное: убийцу всегда тянет назад к своей жертве... Хотя какой он убийца? Смешно даже. Ну стянул безделушку, у нее бирюлек таких сотни...

Ну чего эти машины разъездились? Патруль, наверное, план на расход бензина выполняет, а то в следующем месяце лишней канистры не нальют.

У подъезда стояла черная «Волга». Припарковываться пришлось перед ней. Интересно, чья это машина, у жителей дома ни одной «Волги» нет. Сзади скрипнули тормоза. Подошла милицейская машина и его прошиб липкий пот. Дверцу открывал с опаской, вышел медленно, руки тряслись. Как у вора! Пытался закрыть машину, но ключ в скважину никак не попадал. И тут над самым ухом раздалось:

— Ваши документы...

Полез за правами. Лейтенант милиции внимательно осмотрел талон, вернул:

— У ГАИ к вам претензий нет, гражданин Потанин.— Лейтенант, показалось, громко, очень громко произносит его фамилию. Но почему при этих словах, как по сигналу, открылись дверцы черной «Волги»?

К Андрею подошел полковник. При свете фонаря были видны три звезды на погонах.

«Ах, Сонька, ах шваль... Значит, доискалась...»

— Гражданин Потанин,— обратился к нему полковник, протягивая удостоверение,— полковник милиции Быков, следователь по особо важным делам...

«Особо важным»... Ну, конечно, все, все кончено.. А что еще хотел? Все, конец... И сухарей не надо. Вышка! Поскольку в особо крупных размерах — крупнее некуда. Шесть лет подряд! Люба, не плачь, я тебя не достоин!» — попытался еще бравировать про себя Андрей, хотя у него уже подкашивались ноги.

— Прошу ознакомиться. Вот постановление на обыск. Позвольте ключи от вашей машины.

Он отдал милиционерам все, что было — брелок, пять рублей, оставшиеся от обеда, расческу, ключи от дома, от гаража.

Трое осматривали автомобиль. Двое понятых с любопытством наблюдали за происходящим.

— Да вот же он, товарищ полковник! Здесь! Этот, что ли? — весело донеслось из машины.

Потанин услышал, как хлопнула крышка на приборной панели. Из салона вылез лейтенант, С его длинных пальцев свисал браслет с бирюзой.

— Вы обвиняетесь, гражданин Потанин, в краже личного...

У Потанина отлегло от сердца «Слава богу... Только браслет. Кража. Да еще и личного имущества. Господи, ты есть на свете! Есть! Это же каких-то пару лет тюряги, максимум!»