Лариса Захарова - Браслет иранской бирюзы

— Нет, наш Васятка,— подтвердила Аня,— парень аккуратный, Я всегда говорю: «Отец дурак, мать дура, в кого же ты такой умный...»

— Пропадало бесследно и у меня,— глухо сказал человек, о присутствии которого Быков почти забыл,— Валентин Зиновьев.— Очень болезненная пропажа. Я на даче хранил серебряный портсигар отца. Не очень ценный, но дорогой мне по воспоминаниям. Нашего производства, знаете, наверное, серийный — «Три богатыря».

— Откуда конкретно исчез портсигар? — Быков напрягся.— Из стола?

— Да, из письменного стола.

— При каких обстоятельствах?

— Лучше я расскажу,— вмешался в разговор Петухов.— Ты, Валя, не объяснишь толком. Наши дачи рядом — моя и Зиновьевых, что Вале от отца досталась. Прошлой осенью был грибной урожай. Народу было много, и я предложил, пусть молодежь ночует у Вали...

— Кто ночевал? Поименно!

— Люба и Андрей, Майорова Петра Николаевича дочь, внук Петуховых пришел из интереса...

Тронская вдруг сжала виски тонкими пальцами...

— Я все надеялась... Боже мой... Наш Андрей... Моя Люба...

— А ты все думала,— грубо оборвал жену Тронский,— кто спер у твоей сестрицы серьги... Теперь сообразила?! — Тронский зловеще приподнялся и навис над женой.— Первого выжила, мало, говорила, получает... Но ведь парень был порядочный, дочь нашу любил... А кого этот любит? Фрукты с рынка? «Фольксваген» свой? Ты когда-нибудь покупала зимой персики на полдник, а, Изабелла?

— Нет, нет, не может быть, не хочу верить, не верю...— шептала она,— нет... Поклеп, просто вы все ищете козла отпущения! Он не входил в квартиру! Клянусь вам!

— Ваш зять живет с вами? — Быков повернулся к Тронскому,— Ваш адрес?

— Нет! Да! — Тронский поднял руки, словно защищаясь.— Но он у нас не прописан!

Он остановил машину прямо у ее подъезда. Она запрокинула голову, взглянула; на свои окна, словно надеясь, что там кто-то ее ждет.

— Наверное, вы думаете,— сказала она, повернув к нему лицо,— что я приглашу вас на кофе? — Он только улыбнулся, показывая этим, что согласен на любой исход их встречи, и ее голос стал официально строг.— Этого не будет.— Она немного помолчала, взялась за ручку дверцы, произнесла многозначительно.— С вами еще придется разбираться,— и вышла из машины.— Да... Благодарю. Но я не беру взяток, а подарки принимаю только от близких.

Он онемел. В тишине легкий щелчок браслетного замочка прозвучал как выстрел.

Она взглянула на него, и в глазах ее он прочитал ничем не прикрытое презрение. Швырнув браслет, хлопнула дверцей и тотчас исчезла в подъезде, а он долго еще не мог включить скорость и нажать на акселератор. Что же это такое? Нет, что это такое?

Первое желание — догнать и набить морду! Изуродовать так, чтоб потом сидеть за нее, стерву, не жалко было! Даже руки затряслись... Кретинка...

Он, Андрей Потанин, работал экспедитором мебельного магазина, где директором была она, Ерохина Софья Григорьевна. Она стала директором полгода назад. Он же был фактически директором почти шесть лет. Два месяца ушли на то, чтобы из ее предшественника сделать послушную куклу. Всего лишь два месяца.

...Когда Андрей привел того директора к своему другу Володьке, никаких тайных мыслей у него, честно говоря, не было. Да и у Володьки тоже. Андрей хотел просто угодить начальству. У Сергея Степановича болело под ложечкой, а чтоб он в квалификации врача не сомневался, приврал: Володька хоть молодой, да талантливый и так далее. На деле же он толком-то и диагноз поставить тогда не смог. Порекомендовал директору сдать анализы и соблюдать диету и выпроводил его, сказав Андрею: «В человека не влезешь. Организм — дело темное». Полистал «Справочник практикующего врача», спросил:

— А шеф твой шибко поддает? Мне неудобно было задавать этот вопрос, все-таки человек с положением...

Андрей вспомнил: бывает, что и в кабинете стол накрывается, всяких нужных людей встречать. Пьет без закуски, конечно. Андрей раза два отвозил Сергея Степановича домой и до квартиры помогал добраться, поэтому ответил твердо:

— Принимает, и очень крепко.

— А почему к врачу по месту жительства не обращается? Чего боится?

Наутро Андрей со скорбным видом явился в директорский кабинет:

— Вы знаете,— подбирая слова, сказал,— Володя нехорошее у вас подозревает».— и примолк, глядя сострадающе.

У директора упала челюсть:

— Рак? Я так и знал... что они там в поликлинике понимают.

— Нет,— ответил так же печально Андрей, хоть и заметил, как разглаживается директорское лицо.— Гепатит... Но алкогольный. С таким диагнозом даже бюллетень не оплачивают, да и при вашем положении... Но лечиться все равно нужно. Володя может вас к себе в клинику положить, лечение проведут соответствующее, а в бумагах... Вы не волнуйтесь.