Александр Горохов - Приговоренный к власти

Старшие поколения пережили ослепительный и оглушительный День Победы 9 Мая 1945 года. В тот день все были едины и коллективно счастливы. Он и остается святым, что он всеобщий — день выстраданной ПОБЕДЫ.

Новое поколение подсознательно ожидало своего дня Победы — заслуженного, освященного борьбой и кровью.

Лешка распознал Алика не по призывным звукам его трубы, а по голосу. Трубу Алик на время отложил, а сейчас стоял в тесном кружке около костра и то ли спорил с кем, то ли сам себе доказывал, утверждал себя в незыблемых истинах.

— Да поймите же, что так называемая «борьба классов» — это подлая выдумка марксистов и большевиков! Нет в мире никакой классовой борьбы! Она придумана теми, кто рвется к власти, к войне, чтобы на ее кровавой волне эту власть захватить! Нет никаких ни национальных, ни расовых различий! И это придумано разного рода фюрерами, чтобы дорваться до власти! Эти вожди не могут допустить равенства, потому что при нем этим фюрерам, вождям, генсекретарям к власти справедливой, демократической просто не прорваться! Все это подлые и пошлые выдумки — социалистические, капиталистические, рабские, феодальные системы и тому подобные. Попробуй разобраться, при какой системе живут сейчас развитые страны — Швеция, Швейцария и даже Англия, хотя там и сидит на троне королева.

Русский говорун, особенно когда он юн, не очень образован и азартен, погружается в говорильню с головой. Ему, как тетереву на весеннем току, плевать, что сейчас прозвучит роковой выстрел и песня его, да и сама жизнь оборвется навсегда — лишь бы успеть выговориться да перетоковать, переорать соседа. Вещал Алик сумбурно, с горящими глазами, а вся его маленькая, субтильная фигурка была напряжена как струна, которая, казалось, вот-вот лопнет, звякнет на прощанье и утихнет.

Лешка увидел рядом Лану, которая смотрела на Алика со странной улыбкой — немного удивления, немного сожаления, чуть-чуть иронии и даже какой-то любви, но скорее материнской. Алик выглядел великолепно. Им можно было восхищаться, но любить земным чувством было бы кощунственно. Да и то сказать: пламенный оратор вряд ли смог бы в пылу своего азарта, скажем, тут же лихо нырнуть в постель к любимой женщине. Там ему было нечего делать. Но здесь, на площади, он был прекрасен, как молодой апостол библейских времен, несущий язычникам слово Христово.

«И был бы трижды блистательней, — с легкой ревностью подумал Лешка, если бы добрая половина идей и парадоксов не была позаимствована, мягко говоря, из ленивых рассуждений Саньки Журавлева за кружкой пива». Но в юной своей искренности Алик об этом попросту забыл, а может, и не считал зазорным развивать мысли и идеи друга в собственной интерпретации.

Вово Раздорский стоял от Алика в сторонке, не поддерживал друга, поскольку всякого рода тонкие материи его не волновали. Он был человеком ясной и конкретной цели: разбогатеть, уехать за границу, подальше от этой жестокой и нищей страны, а за границей разбогатеть еще больше, по-настоящему, в международном масштабе и заложить основной капитал династии Раздорских. При наличии какого-то дяди в Канаде мечты его могли обрести и конкретную реальность, вот только трудно было «свалить за бугор», невозможно было вырваться из цепких объятий Отечества, которое почему-то в отличие от остального мира изо всех сил цеплялось за своих сыновей, даже самых никудышных и никчемных.

Вово поглядывал на Алика вполне равнодушно, что-то жевал, не скрывал, что происходящее для него суть скука беспросветная, а заметив Лешку, оживился, кивнул радостно и протянул чебурек, разогретый в пламени костра:

— Мы уже начали волноваться, где ты… Лана тебя ждет и нервничает.

— Хорошо, — сказал Лешка. — Не говори ей, что я вернулся. Мне нужно сделать еще кое-какие дела минут за двадцать, и я приду.

— Хорошо… А она очень славная. Старше тебя, правда, но…

— Надеюсь, ты ей об этом не сказал? — подозрительно глянул Лешка.

— Ну, что ты! Я ж понимаю… Ах, черт, представляешь, если б наша видеотека была рядом, какие бы деньги мы за эту ночь набомбили?

— Я пошел, — прервал его Лешка, потому что знал, что сейчас Вово сядет на свою главную тему, а в ней и он бы велеречив, поэтичен и неисчерпаем: деньги — жизнь за границей — деньги.

Лешка поймал себя на мысли, что не подошел к Лане не потому, что необходимо было срочно начать серьезные дела. Все объяснялось куда как проще, по-мальчишески. Чтобы сравниться с Аликом и стать повыше в глазах Ланы, Лешка решил сначала получить обещанное Большим майором оружие, и чтобы явиться пред ее очи в боевой, выгоревшей под афганским солнцем униформе, с автоматом, небрежно перекинутым через плечо и в лихо сдвинутом на ухо берете. Был ли этот план эффектного появления героя на авансцене рожден легкой ревностью или чем-то другим, Лешка отчета себе на отдавал. Он хотел понравиться, и все тут. А для этого, как известно, все средства хороши: дари норковые шубы, если есть возможность, или купи букет лютиков, или поставь бутылку — в конечном счете разница невелика.