Лиз Ригби - Полное затмение

В улыбке Диксона Драйвера, адресованной Ломаксу, содержался упрек.

— Поведение Энтони должно стать для вас примером. Он не разбрасывается обвинениями, не говоря уже об обвинениях, выдвигаемых против конкретных людей. Вы еще молоды, доктор Ломакс, и вам есть чему поучиться у профессора.

— Я уже многому у него научился и надеюсь научиться еще. Вы не представляете себе, как тяжело подозревать человека, к которому я испытываю такую личную приязнь и профессиональное уважение, — горячо вступил Ломакс.

— Эта приязнь и уважение взаимны, Ломакс. Вы не представляете себе, как тяжко мне быть объектом ваших подозрений, — промолвил Берлинз, впервые за долгое время взглянув на Ломакса.

— Что ж, хорошо. Мне приятно слышать это, джентльмены, однако в сложившихся обстоятельствах вы не можете продолжать совместную работу.

Ломакс недоверчиво посмотрел на Драйвера. Директор снова принялся поправлять галстук-бабочку.

— Я считаю, вам следует взять творческий отпуск, пока проблема не разрешится. Вас это устраивает, Энтони?

Мгновение Берлинз казался ошеломленным. Драйвер поочередно переводил глаза от Берлинза к Ломаксу и обратно, отмечая их потрясение.

— Ничего в Ядре Девять не случится до тех пор, пока вы оба — предположим, что оба — не вернетесь обратно. Конечно, все зависит от результатов расследования. Не смотрите на меня так трагично. Ваши галактики никуда не денутся до сентября. Возможно, если мы завершим расследование, вы вернетесь и раньше, хотя это вряд ли случится, пока ваш участок неба не виден. Энтони, что скажете?

Берлинз не двинулся с места.

— Всего лишь долгий летний отпуск. Вам самим понравится. Я даже готов расщедриться — вы оба будете получать половину жалованья.

Ломакс чувствовал, что лицо его утратило краски. Гнев ушел, уступив место вялости во всем теле. Он посмотрел на Берлинза, тот уставился в пол. Казалось, за сегодняшний день профессор успел еще постареть. Он обмяк, плечи опустились.

— Когда мы должны покинуть обсерваторию? — спросил Ломакс.

— Как можно скорее. Если будете оставаться здесь, подыскивая себе сторонников, все это выльется в скандал, которого мне хотелось бы избежать.

— Например… сегодня?

— Да, сегодня. Я поговорю с Эйлин. Надеюсь, что вы не станете обсуждать происходящее с коллегами.

— Все это так трудно объяснить… — начал было Ломакс, но Драйвер махнул рукой, отпуская их.

Ломакс думал, что Берлинз что-нибудь скажет. Профессор некоторое время молчал. Потом произнес:

— Пришло время научить внука ловить рыбу.

— Вот именно, Энтони. Вы превосходно проведете лето, — заверил его Драйвер.

— Сара уже давно пилит меня, заставляя взять отпуск… Я не очень умею отдыхать, но кто знает…

Ломакс не стал дожидаться окончания фразы. Он поднялся, не понимая, куда теперь идти, пожал руку Драйверу, а затем машинально Берлинзу.

Снаружи солнце впервые за многие дни светило во всю силу. Туристы праздно шатались по стоянке. Нигде не было видно астрономов, ранее о чем-то так оживленно сплетничавших. Ломакс ощутил на лице солнечные лучи. Он бездумно начал спускаться по одной из тропинок. Недавний дождь увлажнил песчаную почву, и песок прилипал к туфлям. Кое-где тропинку скрывала вода, однако в основном она была гладкой, лишь местами попадались камни. Иногда Ломакс цеплялся за камни и ветки, но в основном придерживался постоянного ритма.

По опыту он знал, как далеко можно спуститься вниз по склону. Жара и переживания почти истощили его. Кроме того, глупо уходить, не взяв с собой воды. Все это Ломакс хорошо понимал и все равно продолжал идти.

Чем ниже он спускался, тем гуще и зеленее становилась растительность. Вскоре послышался шум, а затем и грохот воды. В долине шумел водопад. Скалы вокруг были влажными, воздух прохладным, а листва намокла от брызг. Ломакс присел на камни и стал смотреть на воду. Как быстрый спуск по склону, так и шум падающей воды притупляли боль. Струи изгибались и закручивались перед ним.

Он оставался в долине до тех пор, пока солнце не скрылось за вершиной горы. Лежа на камнях, Ломакс видел, как наверху собираются грозовые тучи. В обсерваторию он вернулся весь потный, горло пересохло. Был ранний вечер, помещения опустели. Должно быть, все сидят в кафетерии.

Ломакс направился прямо в лабораторию, останавливаясь около каждого фонтанчика с водой.

Берлинз на коленях стоял посреди своего кабинета. Ящики стола были выдвинуты и почти пусты. Мусорное ведро, напротив, переполнено. Профессор разложил бумаги на три стопки. В четвертой стопке находились личные вещи — ручка с его именем, несколько фотографий, настольный сувенир, какой-то приз. Ломакс вспомнил, как Джулия рассказывала ему, что после смерти родных собрала их часы, бумажники и драгоценности в пластиковый пакет. Вот и еще одна печальная, бессмысленная коллекция случайных вещей. Ломакс посмотрел на профессора, снова отметив про себя, как полысела его макушка.