Энн Перри - Тишина в Хановер-клоуз

Шарлотта не верила своим ушам. Потом до нее постепенно дошло: либо Балларат боится неприятностей, гнева начальства и ответственности, если все окажется правдой и в Министерстве иностранных дел есть предатель, либо он сам в этом замешан! Она смотрела на его двойной подбородок, красное лицо и глаза почти без век, похожие на круглые пуговицы, и не могла поверить, что он такой великолепный актер, чтобы разыграть честолюбивого человека, слабости которого используют другие. На долю секунды, промелькнувшей, словно рябь на поверхности пруда, Шарлотта почувствовала к нему жалость. Но потом вспомнила покрытое синяками лицо Питта и страх в его глазах.

— Вы будете чувствовать себя очень глупо, когда все закончится, — ледяным тоном сказала она. — Я думала, что вы любите свою страну и не позволите расцвести предательству просто потому, что его раскрытие может расстроить и потревожить определенных людей, милость которых вы желаете сохранить.

Лицо Балларата стало пунцовым, как гребень у индюка, и он шагнул к Шарлотте.

— Вы меня оскорбляете, мадам! — возмущенно вскричал он.

— Я рада! — Она смотрела на него с нескрываемым презрением. — Поскольку боялась, что просто говорю правду. Докажите обратное, и я буду счастлива. А пока я верю тому, что вижу. Всего доброго, мистер Балларат. — Шарлотта вышла, не оглянувшись и оставив дверь открытой. Пусть пойдет и закроет сам.

Она знала, как поступить. Балларат не оставил ей выбора. Пообещай он во всем разобраться, она не стала бы этого делать, но теперь не могла придумать ничего другого. Шарлотта не подозревала, что способна на подобную безжалостность, но больше всего ее удивляло, как легко она приняла это решение — потому что сражалась за тех, кого любит больше, чем себя, и чью боль она не в состоянии выносить, как выносит свою. Ее реакция была инстинктивной и не имела ничего общего с разумом.

Шарлотта не сомневалась в том, что прочла на лице Лоретты в оранжерее. Лоретта влюблена в Гаррарда Данвера — пылко и страстно, как ни трудно в это поверить. Гаррард отличался индивидуальностью и редким благородством. Для большинства женщин он был крепким орешком — в нем чувствовалось что-то неуловимое, какая-то огромная страсть под довольно хрупкой оболочкой из юмора, используемого для самозащиты, но прикоснуться к его душе и сердцу было почти невозможно. Для красавицы Лоретты, уставшей от очаровательного, но сдержанного Пирса, даже намек на необузданность был неотразим.

И совершенно очевидно, что Гаррард любит только Пурпурную. Вся та страсть, та буря чувств, которую мечтала возбудить Лоретта, проступили на его лице в ту секунду, когда силуэт Шарлотты, проступавший в полутьме, и пламя ее платья пробудили мучительные воспоминания.

Шарлотта знала, что должна свести их вместе и усиливать нажим, пока кто-нибудь не сломается. Слабым звеном был Гаррард. Он боялся — Шарлотта видела страх на его лице — и отвергал притязания Лоретты. Шарлотта вспоминала, как один молодой человек испытывал подобную страсть к ней, и Кэролайн считала его подходящим претендентом на роль мужа. Шарлотта почти впадала в истерику, когда на короткое время оставалась с ним наедине. Потом это казалось смешным, но тогда мать сердилась, не понимая, в чем дело. Прошло много лет, и Шарлотта не вспоминала тот случай, пока не увидела лицо Гаррарда при тусклом свете фонаря и знакомая смесь ужаса, растерянности и отвращения не всплыла у нее в памяти с такой отчетливостью, что кожа покрылась мурашками.

Именно на Гаррарда нужно давить всеми средствами, что есть у нее в распоряжении.

Но не в ее власти заставить Йорков пригласить Данверов, Эшерсонов и ее саму — и никого больше. Возможно, они вообще этого никогда не сделают — и уж точно не в эти несколько дней, оставшиеся до того, как Питту предъявят обвинения и начнут судить. Устроить подобный прием в доме Эмили не получится, а у Джека нет подходящих условий, хотя Эмили согласилась бы финансировать званый ужин. Нет, помочь могла только тетушка Веспасия — и она не откажет.

Приняв решение, Шарлотта не стала пользоваться общественным транспортом и наняла двухколесный экипаж, чтобы добраться до дома Веспасии. Расплатившись с кэбменом и отпустив его, она взбежала по низким ступенькам к парадной двери и позвонила. Шарлотта бывала тут не раз, и поэтому горничная, увидев ее, нисколько не удивилась.

Веспасия приняла ее в будуаре, просторном и светлом, с немногочисленной мебелью кремовых и золотистых тонов, с редкими вкраплениями темно-зеленого. У стены стоял огромный папоротник в жардиньерке. От холода его спасал невысокий камин.