Владимир Рыбин - Золотой капкан

- Патронов нет, - хмуро ответил Хопер. - Четыре штуки только.

Самогон уже проник в него, и он подобрел.

- Откуда бутылка?

- Паря у кого-то выкупил. Или спер? - повернулся Рыжий к парню, молча стоявшему в стороне.

- А кастрюля?

- Тоже Паря...

- Кастрюля пригодится.

Хопер достал компас, положил на ладонь. Подельники с искренней заинтересованностью подступили к нему.

- Идти нам на юг. Где этот чертов юг?.. Крутится, как мандавошка на сковороде.

- А ты замри, - подсказал Рыжий. - Стрелка успокоится и покажет, куда идти.

- Дура! Стрелка на север покажет. А нам надо на юг, да еще чуть в сторону, левее. Туда, значит.

Он показал рукой в самую гущину и пошел напролом, раздвигая плечом ветки.

Весь день они ломились через тайгу с упорством оголодавших кабанов. Выдохлись так, что еще засветло повалились спать, даже не наломав веток на подстилку.

Хопер знал, что заснуть на голодный желудок будет не - просто, но не стал развязывать сидор, чтоб не канючили. Он вытерпит, а этих надо проучить.

Но хуже голода всех мучила жажда. Особенно извивался Паря, вскакивал, жевал молодые побеги сосны, совал руки в траву, влажную от вечерней росы, жадно облизывал свои грязные ладони.

- Дура! - ругал его Хопер. - Вместо самосвала налил бы в бутылку воды...

И ругал себя за то, что не догадался сказать это раньше. Пустых бутылок на кухне навалом, налили бы, взяли бы с собой. Сам он тоже хотел пить, но виду не показывал: слабость у зэков не в чести, со слабыми не считаются...

Разбудили его странные звуки: будто неподалеку то ли косили, то ли полоскали белье. Было уже совсем светло. Паря стоял голый по пояс и размахивал нижней рубахой. Вот он набросил ее на куст, сдернул, поволок по траве. Потом начал выкручивать рубаху, и к своему удивлению Хопер увидел тонкую струйку воды, которую Паря тут же поймал ртом.

- Ну-у, изобретатель! - засмеялся он. - Росу пьет, как птичка Божья.

- А чего? - Паря заухмылялся, довольный похвалой. - Трава-то мокрая.

- Ты вот что. Возьми кастрюлю с кашей да повыжимай туда. А то ведь сухая-то каша колом встанет.

Предложение Паре не понравилось. Но постояв да помолчав, он понял, что Хопер, как всегда, прав, и принялся развязывать сидор, чтобы достать кастрюлю. Сказал, оправдываясь:

- Я бы целое ведро выдул.

- Выйдем к воде - хоть утопись. А сейчас надо обо всех думать.

Сам он решил эту кашу не есть - противно. Пожует хлеба да колбасы. А они пускай освобождают кастрюлю.

Еще до того, как снова пуститься в дорогу, Хопер сообразил: ломиться напрямую - себе дороже. Он пригляделся к лесу и скоро нашел тропу, узкую, едва пройти одному, местами и согнувшись под нависающими ветками. Понял: звериная тропа. Кто по ней ходит, он не знал, но тигров можно было не бояться, о них только слухи. Скорей всего, и не медвежья это тропа, мало их тут. За все время только два раза кто-то видел медведей. Они всегда убегали первыми. Третий тоже, наверное, ушел бы, если бы этот дурак Беклемишев пальнул в воздух. А если встретится на тропе кабан, то дай бог...

Потом Хопер вспомнил, что главное-то - не ломиться через тайгу, а выслеживать золотоискателей - Красавчика с Мухомором, - чтобы сесть им на хвост. И он придумал: надо залезть на сопку да поглядеть сверху.

* * *

Озеро только издали казалось близким, но до него было идти да идти. Солнце уже катилось к сопкам, когда Сизов увидел вблизи матовую поверхность воды, тихую, покрытую неподвижными пятнами бликов. Заспешил и едва не свалился в яму. Над ее краем одиноко торчала толстая жердь.

- Я же говорил - ямы есть, - сказал он. И вдруг схватил Красюка за истерзанный сучьями рукав. - А ну, тихо!

Что-то большое шевелилось неподалеку, часто и тяжело дышало.

- Так это ж в яме! - заорал Красюк и полез к ее краю. - Гляди, кабанище!

Кабан был большой. Он лежал на боку, привалившись спиной к осклизлому подрытому краю ямы.

- Давно, видать, свалился.

- Щас проверим. - Красюк выдернул из земли жердь, толкнул кабана в бок.

Зверь приподнял огромную голову с черным пятачком, из-под которого торчали острые клыки, судорожно всхрапнул.

- Не скоро выдохнется. А живого не возьмешь.

- А ну посторонись! - обрадованно выкрикнул Красюк. - Не первый раз свиней воровать.

Еще потолкав кабана и дождавшись, когда он снова поднимет голову, Красюк с силой ткнул жердью в пятачок и с ножом в руке спрыгнул в яму. Сизов не успел предупредить, чтобы поостерегся: кабан в предсмертной агонии очень опасен. Но Красюк, видно, знал что делал. Через минуту возня внизу затихла и послышался довольный голос: