Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток

— Ничего, он в курсе, — скупо улыбнулась Ира.

— А когда вчера появилась статья в газете, Борис сразу же мне позвонил и сказал, чтобы я не смела даже пытаться его защитить и опровергнуть ту чушь, которая там написана.

При этих словах Руслан еще сильнее стиснул зубы, так, что желваки под тонкой кожей напряглись и задвигались.

— Он сказал, что ты теперь известная актриса, — продолжала Алла Григорьевна, — и ни в коем случае нельзя портить тебе репутацию, это может погубить твою карьеру. Тебя после такого позора никто не будет снимать. У многих наших актеров так было, скомпрометируют себя чем-нибудь — и все, больше никуда не зовут и нигде не снимают. Борис не хотел, чтобы с тобой тоже так получилось.

— Спасибо, — прошептала Ира, слизывая с губ слезы.

— Да мне-то за что? Это не я, это все Борис. После вчерашней статьи началась открытая травля. Все сразу поверили, что он убил и изнасиловал девятерых молодых девушек. Вы, господин Нильский, блестяще владеете пером и умеете так построить фразу, что все допущения, все эти «возможно», «не исключено» и «есть основания полагать» теряются среди других слов. Вас невозможно привлечь к судебной ответственности за клевету, потому что при рассмотрении текста под лупой можно увидеть, что вы ничего, собственно, и не утверждаете, вы просто выстраиваете в один ряд некоторые факты и предлагаете свою версию их истолкования. Но у рядового читателя такой лупы нет, он свято верит тому, что написано в газете. А без лупы он подпадает под власть ваших эмоций и вашего авторитета и видит в статье только одно: кандидат в губернаторы Борис Бахтин — тайный растлитель и сексуальный маньяк, убивший случайного свидетеля своих злодеяний и ловко избежавший ответственности за другие страшные преступления. Газета вышла вчера утром, а сегодня в три часа дня Борю увезли в больницу с инфарктом. Можете себе представить, что ему пришлось вытерпеть за эти полтора дня? Начиная от звонков по телефону, объяснений с теми, кто организует его избирательную кампанию, скандала, учиненного женой, которая ничего не знает, и заканчивая митингом перед подъездом его дома. Толпа людей держала плакаты соответствующего содержания и скандировала: «На-силь-ник! У-бий-ца! По-зор!» Еще хорошо, что Борис собирался стать губернатором не нашей области, а соседней и вчера находился здесь, в Кемерове. Если бы он был там, где проходит избирательная кампания, разъяренные избиратели просто разорвали бы его на куски.

Алла Григорьевна помолчала немного и поднялась:

— Мне пора. Спасибо, что привезли меня сюда. Я немножко отошла, теперь можно возвращаться домой.

— Вас отвезти? — спросил Руслан.

— Не нужно, я возьму такси. Останьтесь с Ирой, она здесь совсем одна, а у меня все-таки дочь дома. И еще, Руслан… Вряд ли вам нужны мои советы, но я все равно скажу. Вам не нужно заниматься журналистикой. Бог дал вам великий дар быть убедительным. Вы пишете так, что заставляете людей безоглядно верить в то, во что вы верите сами. Но вы, Руслан, не господь, вы человек и, как любой человек, часто ошибаетесь. А как журналист, имеющий работодателя, вы порой обязаны писать даже то, во что вы не верите. Ваш талант оборачивается злом, вольно или невольно вы заставляете людей верить в ложь. Если вы честный человек, вы должны уйти из этой профессии.

Она достала из сумки расческу, провела несколько раз по подсохшим крашенным в цвет красного дерева волосам. Положила руку на плечо Ирины:

— Рада была с тобой познакомиться. Ты славный человек. Спасибо, что примчалась на помощь. Жаль, что опоздала. Жаль, что Боря не узнал. Он бы гордился тобой еще больше. До свидания. Не провожайте меня.

Ее фразы снова стали короткими, словно рублеными. Усилие, с которым Алла Григорьевна произносила слова, было таким явным, что Ире показалось: женщина сейчас упадет в обморок. Но она повернулась и быстрым шагом вышла из бара. Ира смотрела ей вслед и по подрагивающим плечам Аллы Григорьевны поняла, что она плачет.

— Ну а ты что сидишь? — враждебно спросила она, обращаясь к Руслану. — Меня охранять не нужно, я не ребенок.

— Дождусь посадки на твой рейс, — хмуро ответил он.

— Так это еще пять часов ждать, и то если его опять не отложат. Собираешься всю ночь тут торчать?

— Слушай, не надо, а? — Нильский поднял на нее полные тоски глаза. — Мне и без того тошно.

— Ладно, — смягчилась Ира, — принеси еще кофе. И бутылку воды без газа.

— Выпьешь что-нибудь?

— Ты за рулем, тебе больше нельзя, одной рюмки хватит.