Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток

Избитая и изнасилованная девочка вернулась домой глубокой ночью. Насильников задержали на следующий же день, они накануне были настолько пьяны, что даже не сочли нужным скрываться после совершения преступления, ибо вообще не понимали, что сделали что-то нехорошее. Бориса вызвали в милицию. В школе сказали, что девочка ушла с вечера именно с ним, а успевшие с утра опохмелиться и оттого не особенно запиравшиеся преступники, в свою очередь, и не скрывали, что вместе с потерпевшей был парнишка, которому пришлось пару раз вмазать, чтобы не мешался под ногами. Следователю Боря сказал, что его ударили, он упал и потерял сознание, а когда пришел в себя, в парке никого уже не было. Он несколько раз обошел все вокруг, но ни подружки своей, ни приставших к ним парней не обнаружил и вернулся домой. И только на следующий день узнал об изнасиловании. Почему сразу не пошел в милицию? Потому что был без сознания и не знал, что девочку изнасиловали. Думал, что все ограничилось только тем, что его побили, а насчет себя заявлять не собирался.

По-видимому, его показания не противоречили показаниям преступников, потому что больше следователь к этому вопросу не возвращался. Да, они ударили его, да, он упал и не поднялся сразу. После этого они занялись девушкой, а про ее кавалера вообще забыли.

Еще через три дня девочка покончила с собой. Повесилась у себя дома. После того трагического вечера и вплоть до смерти девочки Борис ни разу с ней не разговаривал. В школу она не ходила, а он сам ее не навещал. Он боялся посмотреть ей в глаза. Он боялся, что она скажет: «Ты не был без сознания. Я видела, как ты убегал. Почему ты не позвал на помощь? Почему бросил меня там, с ними?»

На похоронах Борис был вместе со всем классом и слушал возникавшие то и дело разговоры о том, что несчастная не вынесла позора, что на нее начали показывать на улице пальцем, дескать, нечего поздним вечером по паркам шляться и вступать в разговоры с пьяными незнакомыми парнями. Общественное мнение провинциального сибирского городка твердо стояло на позициях абсолютной виновности женщины в подобных печальных исходах. Считалось, что если женщина не захочет, то никто ничего с ней сделать не может. Сидела бы по вечерам дома, беды бы не случилось. Группа женщин среднего возраста, скорбно качая головами в черных платках, обсуждала другую сторону вопроса. Изнасилованную девушку никто потом замуж бы не взял, так и прокуковала бы до самой смерти. Какой же нормальный мужик женится на порченой, когда порядочных девок вокруг — пруд пруди? А если еще, не приведи господи, она бы забеременела от этого случая, тогда вообще пиши пропало. Ребенку, рожденному неизвестно от кого, хорошей жизни не видать. Опять же аборт в семнадцать лет — тоже пятно на биографии.

От стоявших особняком близких подруг девочки Борис узнал, что она очень болезненно переживала допросы у следователя, которому должна была во всех деталях и подробностях рассказывать о самом изнасиловании. Ведь преступников четверо, и нужно до малейшего шага восстановить, что конкретно делал каждый из них. Кто разорвал кофточку, кто схватил за грудь, кто толкнул на землю. Кто сделал это первым, и кто именно в это время держал ее за руки, а кто — за ноги. Кто был вторым. Кто третьим. И так далее… Эта смертная мука вкупе с косыми, а то и откровенно насмешливыми и презрительными людскими взглядами и толкнула десятиклассницу на страшный шаг.

Борис шел за гробом в толпе людей и думал о том, что, если бы не боялся ее страдающих глаз и ее вопросов-упреков, если бы все эти дни был рядом с ней, держал за руку и повторял, что будет любить ее несмотря ни на что, она, может быть, не захотела бы умереть. Он дважды струсил, и теперь смерть этой девочки целиком на его совести.

Когда через год крепкого широкоплечего Бориса призвали в армию и направили в воздушно-десантные войска, юноша был твердо намерен изжить из себя любую, даже самую микроскопическую возможность снова испытать панический, лишающий разума страх. «Я больше никогда и ничего не буду бояться», — исступленно твердил он себе каждое утро, едва проснувшись, и каждый вечер, ложась на жесткую солдатскую койку.

Из происшедшего он сделал несколько выводов. Быть трусом — позорно и непростительно. Быть изнасилованной — стыдно, кроме того, это может искалечить всю дальнейшую жизнь, ибо общественное мнение до сих пор нетерпимо относится к жертвам сексуального насилия, считая их виноватыми в случившемся. Прохождение через следственно-судебную процедуру по делу об изнасиловании — настолько мучительно, что некоторые не выдерживают и накладывают на себя руки. Он, Борис Бахтин, — трус, предатель и мерзавец, он поступил отвратительно и должен обязательно этот грех искупить. Как именно искупить, он не знал. Но о погибшей девочке не забывал никогда.