Адам Кеннеди - Принцип домино

Раздался звонок. Я подошел к двери.

— Кто там?

— Вы вызывали по поводу кондиционера?

— Да, подождите секунду. — Я вынул из кармана носовой платок, свернул его и обмотал фаланги пальцев правой руки, потом открыл дверь.

У него была короткая стрижка и светлые волосы, дорогой костюм и галстук в горошек. Похоже, он учился в одной школе и кончал университет вместе с Пайном и Брукширом.

— Мистер Уолдрон? Моя фамилия Хинмайер.

Он был на полголовы выше и весил килограммов на пятнадцать больше меня. Поэтому, когда он закрыл дверь, я не стал ждать. Изо всех сил я ударил его по затылку, а когда он повернулся — три раза в живот. Он согнулся. Потом, сцепив руки, я нанес удар по затылку, одновременно подняв колено. Открыв дверь, по коридору я выволок его к пожарной двери,

вытащил на площадку и столкнул вниз. Боком он съехал половину пролета, потом рухнул на площадку. Я вернулся в номер, надел галстук, пиджак и на лифте спустился на первый этаж. В вестибюле все телефоны были заняты. Я взбежал на следующий этаж, нашел свободную будку и набрал номер приемной доктора Эпплгейта. Телефон прозвонил пять раз, потом ответил женский голос:

— Мне нужен доктор Эпплгейт… — начал я.

— Прошу прошения, его кабинет закрыт. Я только отвечаю на телефонные звонки.

— Как с ним можно связаться?

— Он должен звонить. Что ему передать — вашу фамилию?

— Нет, спасибо. Я попробую позвонить позже.

Я вышел из кабинки и подошел к внутреннему телефону в холле.

— Старшего коридорного, пожалуйста.

Метрах в пятнадцати от меня старший коридорный взял трубку.

— Говорит Уолдрон из номера 1705. Мой кондиционер не работает.

— Да, сэр.

— И пусть на этот раз придет Гэддис.

Возвращаясь в номер, я открыл пожарную дверь и посмотрел на лестницу. Хинмайера уже убрали.

Едва я закрыл дверь, как раздался звонок. Я открыл и увидел Гэддис. Ее лицо ничего не выражало. Она прошла мимо меня и села в кресло у окна. Я опустился на кровать лицом к ней. Мне было страшно начать разговор, в глубине души застыло омерзение.

— Вчера, на этом самом месте, Пайн заявил, что вы мной владеете. Он ошибается. Мной не владеет никто. Еще он говорил, что если я буду себя плохо вести, у меня начнутся неприятности, каких я сроду не видел. Вот в этом он не ошибся. Вчера на моих глазах застрелили Спивенту, сегодня убили Шнейбла. Я себя не обманываю, если бы не я, они бы остались в живых. Если вас интересует мое мнение, могу его высказать. Я заключил с Тэггом договор и не отказываюсь от своих обязательств. Но не думайте, что я — игрушка в ваших руках, взамен буду давать только то, что получу. Если вы попытаетесь нажать, я ударю. Меня можно убить, но не сломать. Вам ясно?

Ей не хотелось признавать поражения, но пришлось. Она кивнула.

— И еще одно. Куда бы вы ни собирались послать меня, я хочу уехать завтра. Чикаго с меня хватит.

Когда после ужина я вернулся в номер, лампочка на телефоне мигала. Я позвонил на коммутатор, и телефонистка сообщила:

— Завтра утром, в семь часов, можете получить свой билет на самолет у стойки авиакомпании Бранифф в аэропорту О'Хара. Самолет вылетает в 7.45.

— Куда я лечу? — спросил я.

— Этого мне не сказали.

Я собрал сумку, принял душ и лег спать. Было еще совсем рано, четверть одиннадцатого, когда я выключил свет. Я лежал в темноте и думал, будет ли эта ночь такой же бессонной, как предыдущая. Потом внезапно зазвонил телефон.

— Вы просили разбудить в пять часов, мистер Уолдрон.

Я позавтракал в номере, потом взял такси в аэропорт. Девушка с мешками под глазами у стойки Бранифф держала в руке большую чашку кофе.

— Меня зовут Гарри Уолдрон. Я должен взять оплаченный билет.

— Куда?

— Не знаю.

— Не издевайтесь, мистер, сейчас слишком рано.

— Билет заказывала моя компания, я не знаю, куда.

— Вы что, не знаете, куда вам лететь?

— Послушайте, милочка, я знаю, что сейчас слишком рано. Но для меня тоже рано. Так вот, введите мою фамилию в запоминающее устройство, а то я позвоню управляющему, чтобы этим занялся он.

Она молча села за вычислительное устройство и застучала по клавишам, а машина заговорила в ответ. Девушка подняла глаза и сказала:

— Это ваш рейс 317 в Мехико с посадкой в Форт-Уэрт.

— Вот и хорошо. Теперь давайте билет, и я вас оставлю наедине с кофе.

— Такой муж, как вы, — видно одно удовольствие, — сказала она.

— Я не женат, я священник.

Мне выдали билет первого класса. Опустившись в широкое кресло, я сразу заснул. Но когда через двадцать минут после взлета стали разносить подносы с едой, я позавтракал, потом снова заснул.