Евгения Горская - Под защитой высших сил

Ему нужна Настя?

Он никогда не женился бы на Насте, даже если бы это пришло ему в голову. Он не мог себе позволить быть нищим, лучше уж умереть.

– Мне хотелось поехать с тобой вдвоем, а ты зачем-то потащил еще и Настю. Так вот, я помню, как ты тогда на нее смотрел… Я так и не смогла этого забыть, хоть и старалась. Она выходила из воды, а ты на нее смотрел…

– Ну и как я смотрел? Она мне все-таки как сестра, не забывай.

– Ты смотрел на нее так, что было ясно – ты ее любишь, и никто больше тебе не нужен. Но самое страшное даже не это… Другое. Я до того момента тебе верила. Понимаешь, я тебе верила, я считала, что самая счастливая на свете, а оказалось, что ты любишь другую, а меня просто используешь. Вот этого я Насте простить не могла.

– Лен, – он поднялся, наклонился над ней и крепко прижал к себе. – Я не помню, что когда было. Я люблю тебя, и никто больше мне не нужен.

Он обнимал жену и удивлялся, что мать смогла увидеть в Лене то, о чем он даже не догадывался.

Он уже знал, что будет делать.

Ракитин слишком устал и не заметил, что тревога за Настю не отпустила его, даже когда он увидел мертвое лицо убийцы, а отпустила потом, когда она заплакала в машине по дороге к дому. Ему очень хотелось обнять ее, но он упорно смотрел на дорогу и даже не пытался ее утешить. Он обнял ее только в квартире, мешая раздеться, и сказал:

– Все будет хорошо, Настя. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.

Что такого может для нее сделать, он и сам не знал, но слова оказались правильными, она перестала быть каменной под его руками, а он отчего-то старался не шевелиться. Он так и стоял, медленно водя губами по пушистым волосам.

– Ты выйдешь за меня замуж? – не то спросил, не то сообщил он.

Она слабо кивнула, но это было лишнее, он в этом нисколько не сомневался, он только запоздало испугался, что мог не принять предложения поменять работу или мог не получить этого предложения и не узнать, что без нее жизнь совсем не жизнь, а так… непонятно что.

Еще он подумал о том, что завтра же нужно позвонить Ларисе. Думать о Ларисе было стыдно и больно, и он догадывался, что эти стыд и боль останутся с ним надолго, даже если он будет напоминать себе, что инициатива их отношений всегда исходила от нее, что он ничего ей не обещал и поэтому ничем ей не обязан.

Понедельник, 8 ноября

Утро выдалось суматошное, телефон звонил не переставая, у Ларисы от бесконечных разговоров разболелась голова, и она не сразу поняла, про какую женщину, ожидающую в приемной, говорит ей Кира.

– А-а, – вспомнила Лариса. – Пусть заходит минут через десять. Я пока чайку выпью. Чаю мне принеси.

Недавно позвонил Федор Левашов из министерства и долго и путано просил ее принять какую-то его знакомую. Лариса так и не поняла, что этой знакомой от нее нужно. Левашов позвонил не вовремя, в ее кабинете толпились люди, объясняться с Федором было некогда. Пусть приходит в понедельник, решила тогда она, даже не спросив, как зовут его знакомую. Татьяна Юрьевна Саморукова, оказывается. Впрочем, может быть, Федор и назвал имя, просто Лариса его не запомнила за ненадобностью.

Она еще повертела в руках визитку Саморуковой, которую дала ей Кира, и сунула под клавиатуру компьютера.

– Ну неси чай-то, я пить хочу.

– Извините, Лариса Максимовна, – протянула ей какую-то бумагу Кира. – Я хочу подать заявление.

Заявления этого Лариса долго ждала – об уходе по собственному желанию. Странно, но никакой радости она не почувствовала. Работала Кира хорошо, без нее Ларисе будет трудно. Кира никогда ничего не путала, не теряла бумаг, печатала исключительно грамотно, в делах фирмы отлично разбиралась.

– Куда идешь? – равнодушно спросила Лариса, откинувшись в кресле. – Или дома будешь сидеть?

Она ничего не знала о секретарше. Не знала, есть ли у нее молодой человек. Есть, наверное, Кира девка красивая. Впрочем, это ни о чем не говорит, и красивые бывают одинокими. Почему-то именно то, что она ничего не знает о своей секретарше, вызвало у Ларисы неприятное сосущее чувство чего-то навсегда упущенного.

Опять зазвонил телефон, Лариса потянулась к трубке, и Кира вышла, не успев ответить.

Попрощавшись с телефонным собеседником, Лариса подписала заявление, выпила принесенный Кирой чай и поняла, что настроение окончательно испорчено. Дело даже не в том, что более толкового секретаря у Ларисы никогда не было. На Киру она всегда могла положиться, знала, что та никогда не будет сплетничать о ней, никогда не скажет ничего лишнего и не попытается Ларису подставить. Пожалуй, Кира была вторым после Володи человеком, с кем она могла чувствовать себя абсолютно надежно.