Энн Перри - Скандал на Белгрейв-сквер

Питт сжал письмо в руке. Это было страстное любовное послание, лишенное стыдливой скромности и трепетных ожиданий. Казалось, Лора Энстис была женщиной, сжигаемой страстью, уверенной в себе, своевольной и не допускающей и мысли, что ее любовь может быть безответной.

Теперь Томас понимал, как потрясло женщину то, что Байэм отверг ее, как страшно воздействовал его отказ на психическое состояние Лоры Энстис и в какую тяжелую меланхолию он ее вверг. Получи Байэм это письмо, самоубийство леди Энстис не было бы для него такой неожиданностью.

— Эй, верните письмо. Вы уже прочитали его, хватит.

Неужели Лора Энстис была человеком, живущим в мире своих фантазий? Письмо свидетельствует о том, что они с Байэмом были любовниками, между ними была физическая близость. Любой, кто прочитает это послание, не поставит это под сомнение. Видел ли Энстис письмо и, возможно, другие, похожие на него?

— Нет, — ровным голосом ответил Лайзе Питт. — Это важная улика в деле об убийстве. Пока я подержу это у себя.

— Ах ты, подлый воришка! — Лайза бросилась на инспектора, но тот был выше и сильнее. Сжав свободную руку в кулак, он достойно встретил ее выпад. Со злобным удивлением Лайза отступила. — Оно мое, — процедила она сквозь зубы.

— Это письмо не было отправлено вам почтой, и поэтому оно продолжает оставаться собственностью леди Энстис, — возразил Питт. — Поскольку та мертва, оно предположительно является собственностью наследников.

Губы Лайзы недобро скривились в презрительной усмешке.

— Значит, вы отдадите его лорду, не так ли? И ручаюсь — за деньги. Не очень умно придумано. Думаете, я сама не смогла бы предложить письмо ему, если бы все было так просто? Я знаю его, а вы не знаете. Он никогда вам не заплатит. Скорее хлыста от него дождетесь.

— Я передам письмо в полицию. Я — полицейский, инспектор Питт. Когда расследование будет закончено и вы заглянете к нам на Боу-стрит, можете попробовать получить его обратно.

Сказав это, Питт повернулся кругом и вышел, слыша, как вслед ему несутся нелестные эпитеты и брань.

Питт поспешил протиснуться сквозь возбужденную толпу любопытствующих покупательниц и был счастлив, увидев за углом неогороженный сквер. Тот напоминал ему, что, кроме человеческой алчности и ненависти, с которой он столкнулся в рыбной лавке, существуют такие простые и добрые вещи, как зеленая листва на фоне ясного неба.

Письмо Лоры Энстис позволило ему понять, почему Байэм более двух лет покорно платил Уимсу за молчание. Нет, это не была невинная влюбленность двух молодых людей, как он полагал, — во всяком случае, со стороны Лоры, — и любой беспристрастный человек, прочитав это письмо, тоже убедился бы в этом.

В возможной ненависти Энстиса к Байэму тоже нет ничего странного. Какую нечеловеческую выдержку и всепрощение надо было иметь, чтобы не считать себя преданным, — и кем же? Женой, охваченной неуемной страстью к твоему верному и самому близкому другу и гостю в твоем доме.

Сквер по диагонали пересекала дорожка. Впереди Питта шли две парочки, погруженные в разговор; третья же, остановившись, о чем-то сердито спорила. У мужчины от гнева покраснело лицо, в руке он сжимал трость и, споря, взмахивал ею, разрезая воздух. Женщина тоже была в состоянии крайнего возбуждения, но чувствовалось, что ссора в какой-то степени доставляет ей удовольствие и она намерена и далее сердить своего спутника. Но мужчина вдруг повернулся и пошел прочь. Проходя мимо распустившегося куста, он с яростью одним ударом трости словно срезал цветущую ветку. Его действия были столь неожиданны и непредсказуемы, что Питт остолбенел от удивления.

Перед его мысленным взором внезапно возникла картина. Уимс читает Энстису злополучное письмо Лоры. Энстис стоит перед его столом, слышит произносимые вслух страстные слова, видит презрительную ухмылку Уимса и знает, сколько тот потребует заплатить ему за молчание, и вдруг — в воздух взлетает палка и обрушивается на голову Уимса. Удар, пришедшийся в висок, достаточно силен, чтобы ростовщик на время потерял сознание. Это дает возможность Энстису зарядить аркебузу золотыми монетами и выстрелить.

Хотя это мог сделать не только Энстис, а любой другой, кто носит с собой трость или палку, а спровоцировать наказание могло не письмо, а что-либо другое. Но мысль о письме упорно не покидала Питта, как и не шло из памяти лицо Энстиса.

Неужели после двухлетнего шантажа Байэма Уимс решил попробовать, не удастся ли то же самое проделать с Энстисом? Но здесь он встретился с совсем другим человеком. Лорда не мучила совесть, но была жива память о нанесенном оскорблении, об унижении и глубоко запрятанном чувстве ненависти.