Ростислав Самбук: Жаркий июль

- Ну?

- Так у нее родинка на левой щеке. И сошла сейчас - в Городке.

- Неужели?

- Сидела левой щекой к окну, мы и проворонили. Век себе не прощу.

- Увлеклись брюнеткой, - вздохнул Толя. - Чисто психологический просчет. И все же не терзайся так: женщин с родинками много...

- Но ведь платье и платочек! Платье с желтыми цветами на черном фоне и такой же платочек. Сейчас мы выйдем и позвоним Оле.

- Должна знать платья Щепанской, - согласился Толя. Потер руки и с энтузиазмом сказал: - Если Щепанская в Городке, никуда не денется. Завтра же возьмем.

Со следующей станции мы позвонили во Львов. На наше счастье Верещака задержалась на работе или просто наврала Щепанской, что заканчивает, впрочем, какое это имело значение? Главное - она подтвердила: у Щепанской действительно есть такое платье - желтые хризантемы на черном фоне.

Первым же поездом мы вернулись в Городок. Позвонили Дробахе. Следователь разволновался. Я представил, как он дышит на кончики пальцев с безукоризненными ногтями. Сказал, что немедленно выезжает, и приказал, не теряя времени попусту, поднять по тревоге весь состав местной милиции и дружинников.

Дробаха приехал действительно очень быстро, попросил еще раз рассказать о блондинке с родинкой и одобрительно покачал головой.

- У вас хороший глаз, Хаблак.

- Ничего не поделаешь, профессия.

- Да, - согласился он, - профессия обязывает, но у вас было всего две-три секунды...

- Электронный глаз, - захохотал Крушельницкий. - Но учтите, даже электронные машины требуют питания... Я могу повести вас в такую чайную!

В Толиной чайной готовили какую-то особенную картошку, мы имели возможность, пока собираются дружинники, после картошки попить вкусного крепко заваренного чая. Не пива, не водки или вина, чем торгуют в большинстве чайных, а настоящего чая - нам принесли заварку в чайничке и небольшой настоящий самовар.

Я выпил два стакана без сахара, все же сахар убивает вкус чая. Дробаха не согласился со мной и размешал четыре ложечки; я поморщился, однако это не испортило Дробахе аппетита: допил и с наслаждением почмокал губами.

Дружинники собрались в репетиционном зале дома культуры, было их около трех десятков, всех, конечно, созвать не удалось, - значит, приплюсовав штат местного отделения милиции, мы насчитали около пятидесяти человек. Не так уж и мало, и Дробаха, ставя, так сказать, задачу, выразил уверенность, что мы завтра же сможем найти и обезвредить опасных преступников.

Все получили фотографии Пашкевича, все должны искать блондинку с родинкой на левой щеке, каждый получил квартал или часть квартала для поисков - в основном, в районе своего местожительства.

Эта процедура затянулась до полуночи, и мы уже не поехали ночевать во Львов, а остались в маленькой районной гостинице. Встали рано, как встают местные жители, которые торопятся на работу. Знали: наши люди уже на постах, и с нетерпением ждали донесений.

Первое пришло около восьми утра. Прибежал, запыхавшись, слесарь местного автотранспортного предприятия, ворвался в нашу комнату, начал еще с порога:

- Там блондинка! Рядом с нами!.. Раньше не было, а теперь блондинка, и точно она, потому что красивая!

Парень от нетерпения переступал с ноги на ногу. Дробаха придвинул ему стул, потер ладони и принялся расспрашивать. Выяснилось, что к соседям парня приехали дачники, мужчина с женщиной. Мужчина не выходит в сад; почему - парень не хотел расспрашивать соседей, чтобы не насторожить их, а женщина, хорошенькая блондинка, с утра собирала черную смородину. Вот только родинку на щеке парень не видел - далеко, но все же, кажется, есть и родинка...

Сигнал был важный, и мы, захватив старшего лейтенанта из райотдела милиции, поехали на окраину Городка, где жил дружинник.

Домик стоял последним в переулке, дальше тянулось поле, засеянное пшеницей, за ним - лес. Дом обнесен высоким забором, чудесное безлюдное место, и, если бы дружинник, узнав о дачниках, не заглянул за забор, могли бы жить незамеченными хоть сто лет.

Дробаха приказал:

- Хаблак с Крушельницким остаются возле усадьбы, дружинник поможет вам, а я со старшим лейтенантом войду в дом.

- Нет, - возразил Крушельницкий, - мы возьмем их сами, вам еще следствие вести, а тут - оперативная работа.

Они со старшим лейтенантом исчезли за калиткой, а мы с дружинниками стали так, чтобы в случае чего отрезать преступникам отступление к лесу. Видел, с каким нетерпением парень поглядывает на забор, понимал его, потому что и сам нервничал, но ничем не проявлял этого. В конце концов, это не первые и не последние преступники. Всегда приятно ставить точку, но ведь не знаешь, что тебя ожидает завтра, потому что, к сожалению, не один Пашкевич топчет нашу землю.