Валерия Вербинина - Где-то на земле есть рай

— А вы всегда спрашиваете согласие у доноров? — невинно интересуется Ласточкин.

— Вся документация у нас в полном порядке, — бросается в атаку Кирилл Васильевич. — Я не ошибаюсь, вы пришли ко мне поговорить именно об этом или о чем-то другом?

— Вы не ошибаетесь, — заверил его Ласточкин и кратко обрисовал суть дела. Совершенно случайно выяснилось, что в могиле Владислава Парамонова обнаружился кто-то другой, так нет ли у почтенного хирурга каких-нибудь соображений по этому поводу?

Следует отдать Кириллу Васильевичу должное: он даже не пытался скрыть свое изумление, а если и попытался, это ему плохо удалось. Нет, он не знал, не предполагал и даже в мыслях не подозревал ничего подобного. Конечно, Слава был, э-э, то есть не только был, но и остался довольно своеобразной личностью, но чтобы выкинуть такое… это выше всякого человеческого понимания. Впрочем, не переставая изумляться, хирург все-таки не преминул поинтересоваться, а какое отношение все происходящее имеет к нему лично.

— Никакого, — отвечал мой напарник с широкой улыбкой. — Если, конечно, не вы сами сделали ему пластическую операцию и помогли скрыться.

Кирилл Васильевич как-то настороженно взглянул на Ласточкина, но уже через мгновение овладел собой и весьма непринужденно рассмеялся.

— Это лучшая шутка, которую я когда-либо слышал, — заявил он.

— Похоже, вас окружают люди без чувства юмора, — без всякой улыбки ответил ему Ласточкин. Однако хирурга, судя по всему, было не так-то легко взять, и он только желчно прищурился.

— А что заставляет вас думать, что я замешан в этом? — спросил он.

— Вы были женаты на сестре Парамонова, — отозвался Ласточкин.

— На Ладе? Ну и что? Из этого вовсе не следует, что я обязательно должен был помогать ее брату.

Он был совершенно прав. Но мой напарник тоже умел держать удар. Он ясно улыбнулся и повернулся к двери.

— Будем надеяться, что Юрий Данилович признает ваши доводы обоснованными, — как бы невзначай уронил он на прощание. — Идем, Лиза.

— Постойте, постойте, — проговорил хирург нам вслед. — А при чем тут Юрий Данилович?

— А вы не догадались? — прищурился Ласточкин.

— Но как же… Но ведь…

На Кирилла Васильевича было жалко смотреть. Он весь взмок от страха. Ласточкин дошел до двери и медленно обернулся.

— Если вы что-то знаете, — с расстановкой промолвил он, — лучше скажите об этом нам. Уверяю, вам это зачтется. А не скажете — вам же будет хуже.

Он не сказал, кем именно зачтется. Да, наверное, этого и не требовалось. За долю секунды Кирилл Васильевич взвесил прошлое и будущее, прикинул возможные риски и осложнения — и без всяких колебаний пошел на попятный.

— Подождите, — сказал он. Мы, впрочем, и так никуда особо не торопились. — Кое-что мне и впрямь известно. Только должен вас сразу же предупредить, что этого слишком мало. И потом, я ни в чем не уверен. Понимаете ли, мы со Славой и в самом деле никогда не были друзьями. — Я уже это понял, — отозвался Ласточкин, не произнося вслух окончание фразы: «…по той скорости, с какой вы его сдали». — Но вы не волнуйтесь, ваши сведения попадут в хорошие руки. Итак?

Воскресенье, 14 апреля. Час истины

— Значит, Екатерина Дашкевич, — сказал Ласточкин, когда мы вернулись в отделение. — Это уже кое-что. Заметь, Лариса Парамонова даже не упоминала о ее существовании, а между тем…

— Между тем все складывается достаточно просто, — сказала я. — Екатерина когда-то работала у Кирилла Васильевича, именно он и познакомил ее с братом жены. Сама Екатерина — неплохой хирург, но меньше года тому назад забросила практику. Уехала за границу, в Швейцарию, где она будто бы получила наследство от родственников, и с тех пор никто не получал от нее никаких вестей.

— Она сделала Парамонову пластическую операцию и скрылась вместе с ним, — подытожил Ласточкин. — Кирилл уверяет, она была серьезно влюблена в этого проходимца… Звони Арбатову.

— Павел!

— Я сказал, звони. Нет у нас с тобой времени раскатывать по Швейцариям. Вот пусть теперь он сам их и ищет. К тому же они почти наверняка сменили имена.

— Но, Павел, — попыталась я воззвать к совести моего напарника, — Арбатов же убьет их!

— А ты ему напомни о его обещании не трогать их. Он же сам тебе это предложил.

Похоже, совесть капитана сегодня спала беспробудным сном. Клокоча от раздражения, я набрала номер нашего сообщника и отчиталась о результатах нашего расследования.