Лев Гроссман - Кодекс

Ждать Эдвард не привык. Если бы ему пришлось столько времени ожидать доклада аналитика, сведений о стоимости акций или сводки SEC, он бы уже взорвался или нашел нужную информацию сам. Он потерял здесь полдня и не собирался терять вторую половину. Подбоченившись, он встал в дверях читального зала. Там сидели всего пять человек, целиком погруженных в свою работу. У одного из них должен быть Гервасий.

Двух, пожилую женщину с обвисшими щеками и молодого человека безумного вида с вздыбленной шевелюрой, он исключил сразу: они работали с отдельными листами, с письмами или документами, а не с книгами. Чернокожий мужчина с белоснежными волосами за другим столом изучал в лупу пожелтевший бульварный журнал. Осталось двое кандидатов: высокая строгая девушка и страдающий надрывным кашлем старик.

Эдвард перешел к стене, притворившись, что рассматривает справочную литературу. Собственное отражение в застекленных шкафах вызвало у него неловкость, и он напустил на себя беззаботный вид. Девушка склонилась над книгой низко, как игрок, оберегающий свои карты от посторонних взглядов. Эдвард передвинулся к старику. Тот поднял на него глаза, выжидательно приоткрыв впалый рот, но Эдвард успел засечь, что его книга напечатана арабским шрифтом. Все ясно. Стало быть, это девушка.

Он осторожно обогнул зал и вернулся к ее столу. Она безостановочно строчила что-то в блокноте, согнув свою высокую угловатую фигуру чуть ли не вдвое. Прямые каштановые волосы, ровно подрезанные над бледной шеей, свешивались до подбородка. Шерстяной зеленый жакет был надет поверх простой белой майки.

Эдвард придвинул себе стул и сел напротив. Книга, лежащая перед ней, была очень велика — один только переплет в толщину не меньше полдюйма. На древних пятнистых страницах располагались плотные колонки черного рукописного текста. Девушка упорно не замечала его присутствия.

— Извините, пожалуйста… — начал он шепотом — ненавязчиво, как ему хотелось надеяться.

Она взглянула на него быстро, но без испуга. Лицо длинное, породистое, не сказать чтобы красивое, но карие глаза и большой выразительный рот Эдвард заметил сразу. Девушка тут же опустила глаза и вернулась к своей писанине.

— Прошу прощения…

Она постучала тупым концом карандаша по прикрепленной к столу табличке:

ПРОСИМ СОБЛЮДАТЬ ТИШИНУ

Эдвард встал, принес со своего места карандаш и бумагу и вывел печатными буквами на листке:

ЭТО ГЕРВАСИЙ ЛЭНГФОРДСКИЙ?

Теперь она задержала на нем взгляд чуть подольше и неохотно кивнула.

МНЕ НУЖНО ЗАДАТЬ ВАМ ОДИН ВОПРОС,

написал Эдвард.

Она тяжело вздохнула и поджала губы, давая понять, что ее всю жизнь отрывают от важных занятий — видно, такая ее судьба, но делать вид, что ей это нравится, она не намерена. Они вместе встали и пошли к двери, при этом он заметил, что она с него ростом. Движение, с которым она поднялась, поразительно напоминало о большой вспугнутой цапле, приготовившейся взлететь. Эдвард открыл перед ней дверь. Старуха с обвисшими щеками хмуро уставилась на него, и он состроил ей рожицу.

Он собирался сесть с девушкой за один из длинных столов в большом зале, но она осталась стоять у двери.

— Забавно, — сказал он, подчеркнув сказанное усмешкой, — но я тоже пришел сюда в поисках Гервасия Лэнгфордского.

Он надеялся, что это положит начало светскому разговору, но девушка молча ждала продолжения, и он продолжил:

— Поэтому я хотел спросить, когда вы думаете закончить.

У нее на руке были серебряные часики, но она на них не взглянула.

— Я буду работать с ним до конца дня.

Ее голос звучал на редкость ровно и невыразительно. Ни извинения, ни приглашения к переговорам. Эдвард почесал затылок. Он вступил на незнакомую территорию и не знал принятого здесь протокола.

— А что, если я только брошу на него взгляд?

Выражение ее лица не изменилось.

— Сколько времени вам потребуется?

— Пятнадцать минут.

— Будете переписывать? Калькировать? Делать наброски?

— Нет, не думаю. Просто мне нужно… проверить пару вещей.

Все тот же безразличный взгляд. Аристократическая горбинка на ее длинном носу напоминала лыжный трамплин.

— Хорошо. — Она отступила от двери, словно раздумала вступать с ним в единоборство. — Даю вам пятнадцать минут. Найдите меня, когда закончите.

Усевшись на ее стул, он заметил, что она оставила на столе орудия своего труда. Красная бархатная закладка-грузик; маленькая, но сильная лупа, точно из арсенала разоружившегося русского шпиона; три остро заточенных карандаша номер четыре. Блокнот она забрала, но открытый кошелек остался, и удостоверение студентки Колумбийского университета лежало на самом виду. Под неулыбчивой, с тонкими губами фотографией значилось «Маргарет Напье».