Евгений Сартинов: Волчата

Поздоровавшись, Годованюк снял с себя еще мокрую кожаную куртку, повесил ее на вешалку и, взглянув на свои знаменитые часы, настоящий "Лонжин" с невероятным количеством циферблатов, с ходу сообщил:

- А я уже наработался.

Он уселся за стол, закурил и вытащил из своего потертого дипломата тонкую папку.

- Выдернули из постели в два часа ночи. Сухачев повесился.

- Да ты что?! - поразился Шелехов. - Где?

- У себя в магазине. До этого он "гудел" почти неделю, но еще как-то работал, а тут не пришел домой. Жена долго ждала, потом пошла искать. Глянула в окно, а он висит аккурат над прилавком.

- Может, убили? - предположил Сергей. Но его более опытный коллега покачал головой.

- Все двери были заперты изнутри, на окнах решетки. Сначала выдернули ее машиной, а уж потом попали в магазин. И вот что нашли.

Он перевернул папку и показал Шелехову короткую записку с крупной, неровной надписью: "Я не могу больше. Прости меня, парень".

- И почерк, и пальчики его.

- Да, впечатляет. Значит, не зря о нем молва шла нехорошая.

- Похоже, что так, - согласился Годованюк и спросил в свою очередь: А ты что это вытащил тут?

Он кивнул на целую гору папок на краю стола.

- Да это все дела "волчат". Теперь их можно считать закрытыми. Тут и милиционеры, и часовой, и грибник, и лесничий. Да и все остальные.

- Ну а ты чего такой грустный? - рассмеялся Годованюк. - Вон сколько висюков свалил.

- Да чему радоваться. Скажи, Федорович, ты не думал о том, что они это, как там раньше говорили, "наша подрастающая смена". А нам их приходится отстреливать. Тебе не кажется это странным?

- Нет уж! - замахал руками Годованюк, поднимаясь из-за стола и беря в руки папочку с делом. - Если это наша смена, то лучше их передушить в колыбели.

Направляясь к двери, он сказал:

- Пойду доложу нашему Сундуку.

Так между собой они звали прокурора Суднеева не по злобе, а просто по сходству созвучий.

Годованюк уже открыл дверь, когда Шелехов снова окликнул его.

- Слышь, Федорович, а у тебя ведь детей нет?

- Нет, а что? - насторожился тот.

- Да нет, просто. Это правильно, справедливо.

Годованюк нахмурил брови. Обычно таких шуток он не прощал, но сегодня пребывал в удивительно радужном настроении.

- Хамить начинаешь, Шелехов?! Смотри мне! - он погрозил Сергею толстым коротким пальцем и, закрыв дверь, уверенно зашагал по коридору прокуратуры.

Волжск замер, снова превратившись в тихий, обычный городок. Провинция, центр России.

А еще допекала осень. Когда идут эти бесконечные дожди, то кажется, что так будет вечно, и не будет уже ни лета, ни зимы.

Боже, как надоела эта затянувшаяся на годы осень!