Светлана Алешина - Сладкая приманка (сборник)

Но если для человека она становится слишком актуальной, такой, что отказаться от нее никак невозможно, желание власти над своей натурой переносится на других, подменяется желанием власти над другими личностями. Именно поэтому любая власть — лишь подделка под исполнение настоящего желания властолюбца, лишь суррогат… — Гиря, — позвала я его голосом признавшей его власть личности, но далеко еще не усмиренной женщины, — очнись, Гиря!

— Что? — спросил он так отстраненно, словно думал о положении на западных границах своего государства, а я отвлекла его от государственных дум.

Я видела, что он нисколько не подозревает, что я проникла в его тайные желания, и считает поединок со мной законченным. Что ж, это мне только на руку. Проигрывает всегда тот, кто недооценивает противника.

— Очнись! — повторила я. — Кузин не выполнил приказ, полученный от его хозяев из ФСБ, и позволил всем нам остаться в живых…

Гиря повернул ко мне голову. Тема его, конечно, заинтересовала. Еще бы! Кузин — один из его врагов. Из числа тех врагов, которые остаются врагами навсегда, до тех пор, пока живы.

— Он не позволит нам просто так уйти, — настаивала я. — С него голову за это снимут. Кузин будет тебя преследовать… Он, скорее всего, уже идет по твоему следу. А ты сидишь, ждешь, когда его охранники нас всех перестреляют, как куропаток…

В общем-то, я даже не выходила из образа, который он мне сам навязал. Этакая супруга-советчица, подталкивающая державного супруга на славные подвиги. Двигатель такой женский, для малоподвижной и неповоротливой мужской материи…

Я прекрасно знала, что проблема, которую я ему подсовываю, практически неразрешима. Даже один Кузин, без своих автоматчиков, легко справится с тремя десятками заключенных, если у него будет оружие. А какое оружие есть у Гири? Магазин от автомата Петра, застреленного кузинскими охранниками у ворот.

Да и нужно ли Гире оружие? Как только он берет в руки оружие, он автоматически попадает в разряд беглеца, оказавшего вооруженное сопротивление. Я не сильна в Уголовном кодексе, но это почти вышка.

Он поэтому и автомат в руки старался не брать. Мне отдал, когда у Петра отнял. Он меня тогда фактически подставлял, а я этого даже и не поняла. Какое у него обо мне должно было сложиться впечатление? Очень простое — дура дурой! Ну что ж! Теперь нужно стараться не выходить из образа…

— К Кузину я не вернусь! — твердо сказал Гиря, и я прекрасно поняла, что он хотел сказать. — Пусть лучше стреляет…

— Дурак! — сказала я обиженно, как женщина, разочарованная глупым поведением своего мужчины. — Если тебе и можно с кем-то силой помериться, так это только с Кузиным. У него у самого рыло в пуху. Если ты его сможешь подловить и потом сдать нашим бойцам из МЧС, тебе только спасибо скажут…

Гиря очень внимательно посмотрел мне в глаза и медленно сказал:

— Это идея!

Но мне показалось, что-то мелькнуло в его глазах такое, что не оставляло Кузину возможности спастись даже в руках МЧС.

— Кузину мы встречу организуем! — воскликнул Гиря и, приказав мне сидеть на месте, поднялся и пошел к остальным, которые напряженно прислушивались издали к нашему разговору.

Должна признаться, что меня и в самом деле серьезно беспокоило возможное преследование со стороны Кузина. Сам полковник Краевский вряд ли рискнет лично участвовать в этом опасном мероприятии, а Кузину просто деваться некуда, кроме как пойти за нами в погоню…

Гиря действовал как очень способный полководец. Наилучшая тактика ведения боевых действий, насколько мне было известно из обзорных лекций по истории военной тактики, которые читали нам на сборах в спецлагере, — это встречный бой.

Гиря распределил своих людей по всей длине участка, где можно было ожидать появления Кузина, и приказал им, вооружившись хотя бы обгорелыми дубинами, двигаться по направлению к лагерю, соблюдая предельную осторожность. При появлении охранников затаиться и, приблизившись на минимальное расстояние, попытаться завладеть оружием. Кузина брать только живым.

Говорил он так уверенно, что не только заключенные, для которых он многие годы был авторитетом, слушали его беспрекословно, но даже я на несколько мгновений поверила в успех его тактики.

Гирю подвел тот же самый недостаток, который подводил многих гораздо более известных полководцев и военачальников, — медлительность.

Его «войско» не успело даже перейти на ту сторону ручья, как прозвучала автоматная очередь, и двое заключенных упали на выжженную пожаром землю… На том берегу замелькали фигуры охранников.