Назим Зейналлы - В Париж на поминки

Во дворе дома мы начали прощаться.

− Это были не очень простые семь дней, − сказал я устало. − У меня такое чувство, что целый год прошёл.

− Самые лучшие семь дней.

− Может быть. Спать буду без остановки и долго…

− Ты хороший парень.

Я с подозрением взглянул на Фуада:

− Я это знаю! Что тебе надо?

Фуад смутился и покраснел.

− Ты обещал мне помочь отправить письмо Юсико. Ты не забыл? Я тебя подниму часа…через три, − затем посмотрел на меня и кивнул. − Хорошо, четыре.

− Ты начинаешь мне надоедать…

Я молча хлопнул его по плечу и зашёл в подъезд и оттуда крикнул:

− Не забудь листок, который она тебе оставила и мою книгу в кейсе.

По лестнице я поднимался с трудом, кряхтя и еле передвигая ноги. Открыв дверь, почувствовал шевеление скарабея на груди. Он всегда давал о себе знать, когда что-то должно было произойти. Я приложил правую руку к груди, чтобы удержать его, скарабей переместился на ладонь и медленно у меня на глазах исчез в круглом пятне на ладони. Оглядевшись, тихо вошёл в квартиру, прямо у дверей путаясь в одежде, снял с себя всё догола и вполз в ванную. Я простоял под душем с растопыренными пальцами правой руки, ничего не понимая и в полном изумлении. На ладони осталось только круглое пятно. Искупавшись и немного придя в себя, я прошёл в спальную и осторожно лёг.

− Отдохнул?

− Ага, − ответил я, зевая.

− Много рыбы поймали?

Я поцеловал её в плечо. Как истинный рыбак, я мог врать не краснея:

− На всю жизнь хватит.

Из окна дул прохладный осенний ветер, солнце слепило меня. Я зажмурил глаза и уснул.

Прошло два месяца. Меня трясли за плечо, сквозь сон я услышал голос жены:

− Малик проснись!

Я открыл глаза.

− Мать Фуада очень встревожена. Фуад ещё вечером полез на крышу,

скоро утро, а его всё нет.

Слова застряли у меня в горле, я встал, потянулся к штанам и молча пошёл к двери.

− Возьми, ещё темно, − Нигяр протянула мне большой китайский фонарь, − и будь осторожен. Ночью был дождь.

На крыше действительно было мокро, в конце её виднелся тёмный силует. Я пошёл и увидел Фуада, который, пригнувшись, вколачивал в парапет штырь.

− Всё,− радостно сказал он. − Закончил.

− Ты чего людям спать не даёшь, художник. Где ты пропадал?

− Смотри, какую я мощную штуку соорудил.

Я поднял голову. Это была большая, нет, даже огромная, занимающая половину крыши антенна.

− Зачем всё это тебе?

− Японию смотреть, − признался он.

Он посмотрел на моё изумлённое лицо и улыбнулся.

− У Юсико будет ребёнок.

От удивления я присвистнул, и мы приземлились на кирпичный дымоход.

− Как? — спросил я с живостью. − От души поздравляю!

− Она сегодня вечером написала. Юсико сказали, будет мальчик!

Подумав, торжественно добавил:

− Я хочу назвать его Расим, по-японски будет Расемон. Юсико. я думаю, не будет возражать.

Я вспомнил, что в детстве видел фильм с таким названием про самураев и ещё раз спросил:

− Ты где пропадал так долго? Октай приезжал!

− Как он? Я на зарисовки ездил в Шамаху, в горы.

− Тебя хотел увидеть. Рассказал о наших московских знакомых много интересного. Наш гараж наделал много шума. Деньги от наркотиков использовали для нелегальных операций как в России, так и за её пределами. Были найдены бухгалтерские документы и записи, подтверждающие это. И тогда поступил приказ разобраться, а как он выполнялся, мы с тобой видели, но операция ещё продолжается.

Воцарилась тишина. Её нарушил Фуад:

− Как странно. Всё началось с ничего. История вокруг неприметного гаража на окраине города чуть не стоила жизни многим участникам этих событий. А как наши?

− Сафа после лечения в московской психиатрической клинике уехала с мужем в Баден-Баден и успела даже забеременеть. Двойня у них будет, и обе девочки. Ещё… Маська ушёл. Сафа звала, а он даже не обернулся. Говорят, сильно переживал из-за неразделённой любви к Джессике. Маську видели в стае свирепых беспризорных псов, грязного и ободранного. Он ушёл, но посмотришь, он вернётся. Мы все ждём его. Забыл тебе сказать, “Малыш” мне звонил, узнавал, приехал ли ты. Хотел нас пригласить. Ты же на его свадьбе с Чимназ не был.

− А почему всё так быстро?

− Боялся, что Чимназ передумает, а она на свадьбе не сводила с него глаз.

− Конечно, он красивый мужчина, − с гордость воскликнул он. − Антонио Бандерас… только в миниатюре. Фронтовых друзей было много?

Я кивнул.

− А как этот?