Дэвид Хьюсон - Земля обетованная

Мимо меня проносились машины. Я был для них невидимкой. «На велосипедах теперь передвигаются только представители среднего класса», — подумал я. Работу они начинают поздно, а на пирсе сейчас будет совсем мало народу.

Изменения начались во времена моего детства. Верфи становились все беднее и опаснее. Город утрачивал свое «наследие». Профсоюзы теряли власть. Все больше кораблей прибывали из Японии и Европы, привозили груз в контейнерах. Это требовало меньше рабочих и меньшей территории. Тридцать семь пирсов стали не нужны. Поэтому от них избавились, оставили первые девятнадцать, снесли двадцатый и двадцать первый и построили на этом месте новый концертный зал. Назвали его «Пирсы».

Сюда подходили паромы, привозили рабочих с островов и пригородов. Остальную территорию отдали под развлечения туристам: рестораны, бары, ярмарки, магазины, торгующие всем — от китайских игрушек до русских мехов.

Только двадцать шестой пирс остался таким, как прежде. Он стоял здесь три четверти века, и рыболовные суда привозили сюда улов. В большом стеклянном зале рыбного рынка местные жители и приезжие покупали лосося и треску, моллюсков и устриц. Известность росла, и сюда начал поступать более экзотический товар — крабы с Аляски, омары из штата Мэн, южноамериканская тиляпия и красный люциан с Ямайки.

Я со школьных лет знал это место. Во время каникул приходил сюда по утрам подработать. Чистил моллюсков, вынимал мясо из только что сваренных крабов. Затем, по окончании работы, ждал вознаграждения. Это было рагу из морской рыбы с помидорами, чесноком и вином. Мама такого никогда не приготовит, а хозяева угощали тех, кто хорошо потрудился.

Меня каждый раз кормили, и я всегда зарабатывал деньги. Здесь у меня был лучший друг, он-то и привел меня в это маленькое сообщество, почти исключительно итальянское. Звали его Микки Карлуччо. Он был сыном владельца этой части города.

Семейство Карлуччо являлось вторым поколением семьи, приехавшей сюда из Саленто в Апулии, и этим они гордились. Они владели двадцать шестым пирсом и магазинами с конфетами и напитками для туристов.

Если вы хотели торговать на двадцать шестом пирсе, вам надо было встретиться с отцом Микки, Артуро, крупным улыбчивым мужчиной. Каждый раз при встрече он трепал меня по волосам.

А те, кто хотел торговать своим товаром в розницу, сбывая его приезжим, праздно шатающимся вдоль берега, тележку тоже нанимали у Карлуччо. Нарушение этих правил каралось тем, что вас немедленно выпроваживали. У Карлуччо был также ресторан «Лумис энд Джейк». Назван он был так в честь Лумиса, выкупившего его у партнера за карточные долги. Это было еще до меня, но все говорили, что еда здесь и раньше была отменная, но стала еще лучше, когда во владение рестораном вступили Карлуччо.

В тот месяц, когда стало известно о беременности Мириам, носильщик, пришедший за получкой, обнаружил Артуро за столом на пирсе двадцать шесть. Выстрелом в упор ему разворотило лицо. Прежде чем это случилось, кто-то отхватил ему пальцы громадным кривым ножом, которым Артуро обычно потрошил большую рыбу — тунца и палтуса. Артуро нравилось угождать покупателям.

В суд мы, естественно, не обратились. Ходили слухи, что одна из больших криминальных группировок, настоящая банда, потребовала, чтобы Артуро перевез на его судне партию наркотиков. У Артуро была семья численностью с маленькую страну. Возможно, с Лихтенштейн. Я помнил о нем немногое, но наркотики он обходил за милю.

Поэтому они отрезали ему пальцы, а потом выстрелили в лицо. Вспомнив это, я подумал, что в мое время тоже было не только солнце и лимонад.

Еще до тюрьмы я потерял связь со своим школьным другом Микки. Когда выбрал себе профессию, отношения охладели с обеих сторон. Но я позвонил ему после убийства Артуро Карлуччо и спросил, могу ли прийти на похороны. Я всегда любил его отца, особенно после того, как потерял собственного. Он был забавным. Живым и настоящим, как и большинство итальянцев с двадцать шестого пирса. Больших денег у них не было, а то, что зарабатывали, тратили на еду, выпивку и детей.

Микки сказал, что лучше мне не приходить. Я понял намек. Насколько нам в полиции было известно, никто не приходил к нему и не просил быть «крышей» операции по выявлению наркотиков. Если только Микки не сильно изменился с годами, он должен был послать их подальше, особенно после того, что случилось с отцом.

Никогда не угрожайте «салентини», сказал мне как-то Артуро после нескольких бокалов вина. Это бесполезно.