Валерия Леман: Восьмерка, которая не умела любить

Не было никакого надрывающегося телефона, никакого недоумевающего Заки — я один лежал на своей кровати и чувствовал себя совершенно разбитым. «Дурацкий сон» — вот и все, что вертелось в тяжелой голове. И правда, дурацкий сон. Совершенно дурацкий.

Я встал и побрел к окну, настежь распахнул ставни. В саду бушевало лето: вовсю сияло солнце, птицы порхали по деревьям и дрались из-за жучков-паучков. Наверняка время шло уже к вечеру. Я высунулся из окна так, чтобы видеть небольшую оранжерею с тропическими растениями, устроенную еще моей матушкой до отъезда в Танзанию, и крикнул что есть сил: «Васек!»

Никакого ответа. Собственно, этого и следовало ожидать — когда Василий Щекин трудится, его можно видеть: он бегает по саду, что-то носит, подкапывает, поливает. Васек так же помешан на растениях, как я на женщинах и кофе. Поэтому я и нанял его в качестве садовника, обратившись на кафедру Тимирязевской академии с просьбой порекомендовать мне самого сумасшедшего студента. И бог послал мне Васька, о чем я ни разу не пожалел, потому что ко всем прочим достоинствам он еще умеет волшебно готовить и не хуже меня священнодействовать с кофе.

Словом, я позвал Васька, а тот не ответил, значит, еще не пробило половины пятого — времени, когда мой садовник, тютелька-в-тютельку, появляется в оранжерее.

Я потянулся, пытаясь внушить себе настроение гармонии с миром и с самим собой. Но если с миром я в общем-то был в гармонии, то с самим собой после сна о восьмерке гармонии не получалось. Кроме того, страшно хотелось есть.

Если в доме нет никого, кроме меня и Заки, то, выходит, готовить придется мне. Ведь мой израильский друг может сыграть какую угодно роль, очаровать нужного человека или отбить у тебя любимую девушку, но он не способен приготовить даже яичницу. Это есть неоспоримый факт, с которым я смирился еще в годы совместной учебы. Таким образом, пришлось спускаться вниз и отправляться на кухню.

Если честно, я не слишком люблю готовить, но неплохо освоил данное искусство. Во-первых, потому, что люблю свою кухню со стеклянной дверью, выходящей в сад, а во-вторых, потому, что не люблю чужих в доме. Исключение составляет вышеупомянутый Васек Щекин, который как-то сразу пришелся ко двору. И потом, если обеспечить себя едой я еще смогу, то заставить благоухать и цвести питомцев маминой оранжереи способен только человек, всецело посвятивший себя ботанике, а тут уж мне с Васьком не конкурировать.

Итак, первым делом я покормил рыбок в аквариумах, прошел на кухню, достал из холодильника приличный кусок телятины, вилок цветной капусты, сливки, сыр и принялся готовить мясо по-французски.

Я не зря отметил, что люблю свою кухню. Она не просто современна и комфортабельна, она, если хотите, поэтична. Взять хотя бы эту стеклянную дверь в сад и широкую полосу окна вдоль всей длины разделочного стола. Занимаясь готовкой, я вижу удивительные картины: осенний дождь, срывающий золотые листья, хлопья пушистого снега на ветках, набухающие почки и первое весеннее цветение, буйство зелени лета, разноцветье трав… Можете представить, какой сумасшедший аромат врывается в распахнутую дверь в мае, когда в саду цветут сирень и жасмин? Я заношу на мощенную камнем крытую террасу стол и легкие плетеные стулья, чтобы вкушать трапезу на свежем воздухе.

Эта летняя мебель и сейчас была на террасе, и я похвалил себя за то, что накануне поставил под навес стулья, так что ночной дождь их не замочил. Пока мясо в духовке покрывалось ароматной сырной корочкой, я протер стол, расставил вокруг него стулья и нащипал на грядке за кустами шиповника свежей зелени. Оставалось только сварить кофе.

Романтическое пробуждение ото сна у большей части населения нашей планеты обычно ассоциируется с дивным ароматом арабики. В таком случае могу поспорить, что, несмотря на всю дребедень, что обычно поет Заки девушкам, он — не романтик: его разбудил запах мяса. И тот же запах поднял его с дивана в гостиной, заставив приползти на кухню неумытым, с помятым заспанным лицом, в одних клетчатых трусах до колен. Заки равнодушно взглянул на кофе, который я засыпал в турку, и, почесывая под мышкой, уставился на уютно освещенное нутро духовки.

— Брат, я умираю с голоду, — проговорил он и, прошлепав к раковине, принялся пить воду из-под крана.

Хм, яркая иллюстрация известной поговорки: в пьянстве замечен не был, но по утрам долго и жадно пил холодную воду…

Тут, кстати, самое время остановиться на одном вопросе. Когда Заки шутя называет меня братом, в этом есть определенный смысл. Нет, формально между нами нет абсолютно никакого родства: в нем по отцовской линии течет еврейская кровь, во мне — французская. А вы ведь представляете себе разницу между Востоком и Западом? И все-таки именно наши корни в чем-то нас и роднят: мы с ним полукровки. Русские мамы, каникулы у русских и зарубежных бабушек-дедушек, воспитание с пеленок на двух языках, двуязычные же мысли, так что сам порой не понимаешь, кто ты, русский, француз или еврей. Полукровки — особая нация, и мы с Заки оба к ней принадлежим. Между прочим, если кому интересно: имя Заки — сокращение от Захар.