Харлан Кобен - Один неверный шаг

— Но?

— Но чтобы так вот сразу сделать ее партнером… Как-то эта идея у меня в голове не укладывается. Меня больше греет мысль продвигать ее, выделить ей собственный офис, наделить большими правами и ответственностью, даже делить с ней прибыль по особой программе. Но… но она на это не согласится. Она хочет быть партнером.

— Она говорила тебе почему?

— Ну говорила, — ответил Майрон.

— И?

— Она не хочет ни на кого работать. Вот в чем дело. Даже на меня. Ее папаша всю жизнь на кого-то ишачил, мать до глубокой старости убирала чужие квартиры. А она не хочет. Сказала даже, что в юности дала себе клятву, что настанет тот день, когда она будет работать только на себя.

— Понятно… — протянул Уин.

— Ясное дело, я ей сочувствую. А кто бы не посочувствовал? Но ее родители работали, должно быть, на каких-то сволочей. Я-то ведь не такой. И люблю ее как родную сестру. Я и как босс совсем не плох. По крайней мере справедливый. Она сама с этим соглашалась.

Уин сделал хороший глоток коньяку.

— Но совершенно очевидно, что ей этого недостаточно.

— Так что же мне делать, Уин? Сдаться? Но партнерство между друзьями или членами семьи никогда ни к чему хорошему не приводило. Никогда. Это древняя как мир истина. Деньги портят любые, даже самые лучшие отношения. Взять хотя бы нас с тобой. Мы много и тяжело работаем, чтобы наш бизнес функционировал и приносил прибыль. Но по отдельности. Вот по какой причине нам удается успешно избегать шипов законодательно оформленного сотрудничества. Хотя цели у нас сходные. А вот официальных денежных взаиморасчетов нет. А я знаю множество процветающих предприятий и тесных дружеских отношений, которые разрушились по этой причине. К примеру, мой отец и его брат до сих пор не разговаривают, потому что были деловыми партнерами и не смогли договориться по поводу денег. И я не хочу, чтобы подобная ситуация повторилась в моем офисе.

— Ты все это Эсперансе рассказывал?

Майрон покачал головой.

— Она дала мне неделю на размышление, и сказала, что после этого точно уйдет.

— Тяжелый случай, — сказал Уин.

— Какие-нибудь идеи есть?

— Ни одной. — Неожиданно Уин покрутил головой и ухмыльнулся.

— Ты что?

— Твоя аргументация… — протянул Уин. — Кажется, она просто пронизана иронией.

— Почему же?

— Насколько я знаю, ты веришь в брак, семью, моногамию и прочую чушь подобного порядка, верно?

— Ну и что?

— Кроме того, веришь в воспитание детей, крашенные известью заборы, баскетбольные площадки во дворах, уроки танцев и вообще в привольную жизнь в пригороде…

— Даже я если когда-то это говорил, что с того?

Уин покрутился в кресле и расправил плечи.

— А вот я тебе на это скажу, что брак ведет к разводу, потере иллюзий, разочарованию, скепсису, депрессии, мизантропии. В качестве примера я, как и ты, могу указать на членов своей семьи.

— Это не одно и то же, Уин.

— О, узнаю этот прием! Истина заключается в том, что мы берем факты и пропускаем их сквозь процессор собственного жизненного опыта. У тебя были отличная семья и детство, и ты веришь так, как веришь. Я, понятное дело, верю в противоположное. Только резкий скачок, настоящий зигзаг судьбы может все это изменить.

Майрон поморщился.

— Это хоть чему-нибудь поможет?

— Скорее всего нет, — ответил Уин. — Но мне нравится, когда хорошо отработанная и выпестованная философская система неожиданно дает сбои.

Уин взял пульт управления и включил телевизор.

В рубрике «Кино после полуночи» показывали «Мэри Тайлер Мур». Приятели прихватили стаканы с выпивкой, перебрались на диван и стали следить за развитием сюжета.

Уин сделал еще один глоток коньяку, от чего у него разрумянились щеки, и добавил:

— Может, Лу Грант ответит на твой вопрос…

Лу не ответил. Майрон представил, что бы произошло, если бы он обращался с Эсперансой так же, как Лу с Мэри. Очень может быть, Эсперанса вырвала бы у него с головы все волосы, и он стал бы похож на Мюррея. И это в лучшем случае!

Настало время отходить ко сну. Прежде чем отправиться к себе в комнату, Майрон решил проверить, как устроилась Брэнда. Постучав и не получив ответа, он вошел, поскольку дверь оказалась не заперта, и обнаружил Брэнду, сидевшую в позе лотоса на широкой старинной постели в стиле какого-нибудь очередного короля или королевы. Перед ней лежал толстенный учебник, открытый посередине. Она с головой углубилась в чтение и, сидя совершенно неподвижно, напоминала статую. Короче, концентрация на предмете была полной. Майрону не хотелось выводить ее из этого состояния, и вместо этого он, тоже обратившись в подобие статуи, несколько минут неотрывно наблюдал за ней. Выражение лица у нее было такое же отрешенное и спокойное, как на спортивной площадке. Брэнда надела привезенную из общежития пижаму, а на голове у нее красовался тюрбан из полотенца — по-видимому, она недавно принимала душ.