Фридрих Незнанский - На исходе последнего часа

Этот ход вел в подвал, в который иначе попасть было невозможно. Пол в нем был гаревый.

«Похоже, что сюда, не мудрствуя лукаво, сбрасывали золу из камина. Вот откуда черные следы кроссовок. Конечно же он не спал, этот парень со шрамом от аппендицита на лбу. (Бывают же такие загадки анатомии!) Ну ничего, все же лучшего хирурга, чем Грязнов, не придумаешь», – не удержался Турецкий.

Никакого намека на освещение тут не было. Грязнов сходил за фонариком.

На стене была нацарапана нелепая фраза: «Да будет „Свет“!» В углу стояло кресло с обрывками скотча на подлокотниках. Вот здесь и держали пленницу. Вторую половину подвала занимали два металлических стеллажа, забитые разнообразной аппаратурой. Какие-то усилители, антенны, проводки, кнопочки-лампочки, компьютер и прочие примочки и фенечки, как сказал про себя Турецкий…

– Натурально, неплохо устроились, – одобрил Грязнов.

– Жизнь прекрасна и удивительна, – пробормотал под нос Турецкий. – Такому мирному обывателю, как ты, Славик, не разобраться.

– А чего разбираться-то, – хмыкнул Грязнов. – Все ясно и ребенку. Это были рэкетиры, а аппаратура – для прослушки биснесменов. И бизнесвуменов.

– Ты полагаешь? – недоверчиво хмыкнул Турецкий. – Не слишком ли ребята были круто упакованы для мелкоты? И не слишком ли их много для одной несчастной девки?

– Может, и так, а только помяни мое слово, техника эта гроша ломаного не стоит, какой-то дедушкин аппарат.

– Технику оставьте здесь, – сказал Турецкий оперативнику, – я сюда вернусь в ближайшее время. Помещение, естественно, опечатайте. Сами – подальше отсюда, не следите. И немедленно пришлите сюда своих экспертов, пусть попробуют разобраться, что там за электроника наворочена.

– Да чего там опечатывать? – сказал Грязнов и просто положил к себе в карман пульт управления телевизором. – Если кому охота – пусть попробует влезть. Какие у нас еще дела сегодня?

– Вечером навестим Трофимова в больнице. Ты пока можешь поспать в гостинице, а я прошвырнусь по магазинам.

Грязнов недоверчиво посмотрел на приятеля.

– Все мудришь, Саня. Да натурально, это были паршивые рэкетиры. Ну кого еще, как не эту Климову, им трясти?

– Ужин-то остывает давно, – укоризненно сказала подошедшая «вторая скрипка».

– Да-да, уж пожалуйста, извольте пожаловать, – промямлил из-за ее плеча муж-дирижер.

Ужин оказался отменным…

Эксперты– электронщики приехали через полчаса. Это были немолодые усталые люди с явным отпечатком профессии на лицах, так, по крайней мере, показалось Турецкому.

– Это вам, – хмуро сказал старший из них, с длинными баками, и передал Турецкому конверт, который тот немедленно распечатал.

Грязнов проводил экспертов через «телевизор» в подвал и вернулся.

– Ну что? – поинтересовался он.

Турецкий равнодушно пожал плечами и передал ему конверт.

– Ничего. Пальцы в компьютере не светятся. Эти двое нигде никогда не «проходили», по крайней мере, здесь. Подождем, что теперь скажут эксперты.

Ждать пришлось недолго. Полчаса спустя эксперты вышли из дома и стали молча усаживаться в машину.

– Ну? – спросил Турецкий.

Эксперты– технари возмущенно молчали.

– Ну? Ну? – с упорством маньяка повторил Турецкий.

– Понятия не имею, что это значит, – наконец выдавил эксперт с баками. – Это может быть все что угодно и одновременно – ничего. Просто какой-то безумный набор аппаратуры, деталей… Такое чувство, что некий неврастеник собирал металлолом. Причем очень богатый неврастеник. Н-да… Впервые за долгое время я почувствовал себя полным «чайником». По вашей вине, – неожиданно со злостью добавил он.

И, не прощаясь, эксперты-электронщики уехали.

– Жизнь прекрасна и удивительна, – мрачно сказал Турецкий и тут же добавил: – К черту, не поедем в больницу. Трофимов перебьется до утра.

Когда Пете Осколкову сообщили, что Фомин ночью повесился, он первым делом помчался к капитану Журавлеву.

События прошлой ночи основательно перемешались в Петиной голове. Странные, почти нечленораздельные слова Фомина, несомненно знающего что-то, о чем было больше никому не известно, Петя с большим трудом восстанавливал в памяти.

«Кажется, он говорил, что никакого золота на борту вертолета не было? Про какие-то контейнеры… Может, конечно, это все было по пьяни, а может… Надо обо всем дяде Саше рассказать».

В кабинете Журавлева шло какое-то совещание, поэтому Пете пришлось часа два просидеть в коридоре.