Фридрих Незнанский - На исходе последнего часа

С этими словами он вынул, но не из рукава, а из папки лист бумаги и протянул Полякову.

Глядя на последнего, Турецкий не без сожаления подумал, что и такие хладнокровные люди могут элементарно растеряться.

В жесткой, лаконичной форме в протоколе изъятия и осмотра вещественных доказательств, представленном совместной службой по чрезвычайным ситуациям Эстонии и МВД, было написано, что при проведении спасательных работ после катастрофы парома «Рената» были выловлены несколько сохранившихся контейнеров, наполненных золотом и цветными металлами. Методы упаковки и хранения говорят о том, что это были не образцы, а лишь часть крупной оптовой партии. Никоим образом не продекларированной.

Поляков не стал читать до конца. Ему вдруг захотелось просто съесть эту бумагу.

– Поляков, – сказал Турецкий. – Я понимаю, что вы не были на пароме. И доказать вашу причастность к этому, – он кивнул на обличительный документ, – тяжело. Но – реально. Честно говоря, меня мало интересует ваш эстонский бизнес и Балтийское море…

Марченко хотел было что-то возразить, но Турецкий остановил его:

– Меня все еще интересует Черное море – Сочи. Сочи, Сочи и Сочи. Там осталась целая куча нераскрытых убийств и покушений на таковые. Начальник уголовного розыска. Юный автогонщик, который его спасал. Герат Климов. Покушение на его жену. Два трупа у самого Тихого океана – во Владивостоке. Практически все эти убийства так или иначе связаны между собой. Кстати, в день исчезновения из Таллина из вашего офиса был выдан телефонный разговор с Владивостоком. Что же вы молчите, Поляков? Только идиоту теперь не понятно, чего именно хочет от вас Принц. Он хочет сожрать вас с потрохами. А ваш бизнес забрать себе. И надо сказать, у него это почти получилось. Война между вами разгорелась не на шутку. Только если раньше она велась на нейтральной территории, в Сочи например, где был уничтожен Герат и прибраны к рукам его люди, или во Владивостоке, где уложили двух авторитетов, то теперь, лично для вас она переместилась в этот кабинет. Вы не хотите, чтобы театр боевых действий перекинулся еще и в Швейцарию?

Поляков вздрогнул как от пощечины. Марченко снова попытался вмешаться в допрос, но Турецкий неожиданно повысил голос:

– Выйдите отсюда! Ваша миссия окончена. – И снова повернулся к Полякову: – У вас появилась возможность выдать господину Владимирову по первое число. Моими руками. Но для этого нужно сделать простую вещь…

– Какую? – глухо спросил Поляков.

– Элементарно расставить все слагаемые по местам. То, что Гиббона и Батона во Владивостоке убили те же люди, что и полковника Малахова в Сочи, – это абсолютно достоверно. Далее. В том, что убийство во Владивостоке было совершено по вашему заказу, нет никаких сомнений. Батон – человек Принца, прилетел на встречу с Гиббоном, негласным владельцем крупных приисков, который раньше пользовался вашим каналом переправки золота за рубеж, но вдруг перестал пользоваться этой возможностью. Какой, по-вашему, я должен сделать вывод относительно сочинского дела?

– Нет, – сказал Поляков. – Нет, черт возьми, нет! Ради Бога, забудьте про Швейцарию! Я не знаю Малахова, не знал, нет! Нет!

– Понятно, – безнадежно махнул рукой Турецкий. – Да, кстати, возьмите, возвращаю ваш платок, в который был завернут пистолет в камере хранения.

Майор Трофимов и Вэлла Климова прилетели в Москву вместе.

Трофимов еще не совсем выздоровел и был немного озабочен сложными обстоятельствами старого дела, связанного с временами разгула абхазской мафии в Сочи. Именно одного матерого абхазца, сидящего на Лубянке, он и приехал допрашивать.

Вэлла примчалась в Москву на конференцию по вопросам гостиничного бизнеса, как было официально заявлено Турецкому при первой встрече. Ведь в коридорах прокуратуры его уже начали провожать глазами как покойника: все знали, что на нем висит мертвое дело. Настолько мертвое, что к нему чуть ли не каждый Божий день добавляется по покойнику.

Только что у него раздался телефонный звонок, суть которого была в том, что дотошный сотрудник «Московского комсомольца» просил посвятить его в таинственные обстоятельства гибели его коллеги в Прибалтике на пароме… Турецкий в сердцах швырнул трубку.

И хотя гости с юга свалились как снег на голову, Турецкий искренне обрадовался их приезду. Он живо посвятил Трофимова во вновь возникшие обстоятельства малаховского дела, которые состояли в основном в увеличении количества трупов.