Джон Кризи - Вопль убийства

— Типография может быть маскировкой, но, возможно, они вполне искренне пробуют жить общиной, — ответил Доулиш. — Однако к таким экспериментам общинной жизни обычно побуждают идеальные воззрения, а я не могу себе представить, что молодой Тэвнотт вкладывает серьезные деньги в идеалы. Я хочу, чтобы за этой типографией установили наблюдение, и если есть где-нибудь, в местном музее или библиотеке, старые документы, показывающие устройство монастыря, каким он был, я хочу, чтобы их просмотрели: может быть, часть этого подвала отрезана. — Он говорил четко, быстро. — Ия хочу, чтобы вы выяснили, где мы можем достать, причем поскорее, какие-нибудь средства защиты для ушей. Может быть, сколько-то есть у армии или авиации. Нам надо что-то, защищающее уши от звуковых волн высоких тонов. Не прекращайте поиски этих средств, пока не найдете. Человек, который может нам в этом помочь, — профессор Майлз Хопкинс из исследовательского института электроники в Каруэле. Он может подсказать ответ.

— Я позабочусь об этом, — сказал Сим.

— Хорошо, — продолжал Доулиш. — Нам надо более тщательно обыскать территорию, другие коттеджи, строения и близлежащие фермы. И нам нужны сведения обо всех, включая хиппи и всех прочих, живущих здесь, Рут Десмонд — в общем, всех. Нам также надо выяснить, действительно ли Дэвид Тэвнотт тратит свои деньги на игру, не шантажируют ли его, что именно он делает с этими деньгами. И все это надо сделать сегодня.

— А если Уэбб не будет помогать? — прямо спросил Сим.

— Я лечу в Лондон вертолетом, — ответил Доулиш. — Буду в своем кабинете в два часа. Позвоните мне туда и доложите.

— Хорошо, сэр. Полагаю… — Сим остановился.

Доулиш холодно улыбнулся.

— Вы полагаете, что я мог бы вам намекнуть, в чем тут дело?

Улыбка Сима была неожиданно мальчишеской, очень обаятельной.

— Я задумался об этом, сэр.

— Не сомневаюсь. Я действительно могу рассказать не слишком много, потому что эти дела широко не обсуждались. Но я могу поделиться с вами некоторыми фактами относительно Коллиса и его деятельности. Начинал он с умело проведенных налетов на банки и почтовые отделения, затем поднял глаза повыше. Было совершено несколько крупных организованных преступлений против правительств… вернее даже, государств. У нас есть достаточные основания полагать, что несколько больших ограблений с захватом золотых слитков, значительных сумм в банкнотах, ценных бумаг, почтовых марок — достаточно легко реализуемых ценностей — было организовано Коллисом. Он всегда достает самые закрытые сведения и, судя по обнаруженным трупам, для этого пытает людей. Некоторые его похождения очень осложнили положение правительств ряда маленьких стран, а то, что он пытался извлечь из Элберта Халла, наверняка осложнит жизнь нашему. Это все, что я могу вам рассказать.

— Спасибо, сэр. Что вам известно о Халле?

— Ничего, — откровенно признался Доулиш. — Все мои инструкции я получил из Министерства внутренних дел.

— Вы хотите сказать, что они и от вас скрыли, в чем тут, собственно, дело?

— Совершенно верно. Не очень-то это льстит моему самолюбию, — заметил Доулиш. — Но теперь, когда мы нашли Халла, думаю, что мне доверят хотя бы часть закрытой информации.

— Спасибо за ваше доверие ко мне, сэр. Есть еще какие-нибудь специальные инструкции?

— Нет, — ответил Доулиш. — Я хочу, чтобы вы оценивали людей и ситуации со своей колокольни.

Он кивнул и направился к машине, которую пригнал один из вновь прибывших работников Ярда. Выезжая из усадьбы, он заметил в парке небольшие группы людей, несколько машин и среди них — белую «скорую помощь». Чувствуя острую жалость к погибшим, он отвернулся. Солнце ярко светило, снег большей частью растаял, но воздух стал холоднее. Когда он миновал маленький коттеджик, стоявший у выхода из усадьбы, ветер ударил в открытое окно его машины. Доулиш закрыл окно: пять минут без свежего воздуха помогут согреть машину. Он никогда не ездил по этой дороге и поэтому правил осторожно. Увидев впереди знак: «Подъем через девять миль», он включил вторую скорость. Неизвестные подъемы — всегда дело рискованное. Дорога сделала поворот, и у него перехватило дыхание от красоты открывшегося вида. Больше ни о чем невозможно было думать.

В этот момент Доулиш как бы растворился в созерцании и забыл — первый раз за последние часы — настороженность, страх звука, исходящего из тишины.

Он слегка нажал на тормоза, чтобы растянуть спуск с холма.