Джон Кризи - Я не собирался убивать

Вечером я должен был отправиться на «работу». Оставалось только закончить приготовления к краже, которую я собирался совершить в Эшере.

Места я всегда выбирал с особой тщательностью. Они должны были находиться возле большого шоссе, чтобы едущий ночью автомобиль не был редкостью. Кроме того, требовалось, чтобы на дороге было достаточно людей и пешеход не привлекал особого внимания. Еще я любил, чтобы рядом находился источник периодически повторяющихся шумов — например, железнодорожная линия, автовокзал, сильный склон или сложный поворот, на котором неизбежны оглушительные звуки типа сигналов клаксона или переключения скоростей тяжелыми грузовиками, что заглушало бы звуки, производимые мною. Вначале я говорил себе, что не всегда возможно собрать все эти достоинства. Но опыт доказал мне, что это необходимо. Кража у Джун Эндерсон была последней, которую я совершил, не удостоверившись в наличии сильных шумов.

В тот вечер к моим услугам был крутой поворот дороги, за которым следовал сильный уклон. Тяжелые грузовики ездили там всю ночь, и им приходилось по нескольку раз переключать скорость. Кроме того, приближение грузовиков было слышно издали, что позволяло подготовиться произвести шум, избежать которого я не мог. Со временем и опытом такие уловки становятся второй натурой.

Моя будущая жертва — иногда я думал о них как о клиентах — была молодой женщиной, которая должна была оставаться одна в доме еще целый месяц. Ее муж уехал за границу по делам фирмы, занимающейся промышленным строительством, в которой он работал. Эта женщина сильно отличалась от миссис Эндерсон. Я был убежден, что она не изменит мужу в его отсутствие: они сильно любили друг друга. Он был старше ее на десять лет и год назад купил ей великолепные драгоценности: серьги, браслеты, броши и кольца — все украшенные бриллиантами. Комплект был застрахован на десять тысяч фунтов, что почти полностью соответствовало его реальной стоимости. Я рассчитывал перепродать его через полгода за шесть, а то и за семь тысяч фунтов, поскольку камни были достаточно крупными, чтобы не слишком потерять в стоимости после новой огранки. В момент подписания страхового договора, который я помогал составлять, я сказал себе, что стоит попытаться их украсть. Муж, мистер Клайтон, принес их в «Уэдлейк», едва купив, даже до того, как показал жене. Я не занимался оценкой, просто зарегистрировал покрываемый риск. С Клайтоном я виделся всего один раз около пяти минут, но с тех пор много раз видел миссис Клайтон, что позволило мне заметить идеальное, с моей точки зрения, местонахождение их дома и изучить способы залезть в него, а также расположение помещений.

Ничто не мешало мне совершить кражу в присутствии Клайтона, но когда я прочитал в «Суррей сэнтинел», что он на два месяца уезжает, мой интерес вдруг проснулся. Я знал, какой модели сейф и где он находится: в его кабинете, а не в их спальне. Я прекрасно знал эту модель и то, что мне понадобится примерно полчаса, чтобы открыть сейф без особого шума. Я убедился, что миссис Клайтон — Оливия Клайтон — осталась дома одна с семилетней дочерью: она не была нервной женщиной. Ее служанка приходила только на день.

Дело казалось мне очень интересным. Днем я заново перебрал в уме все детали и не обнаружил ни одного изъяна в своем плане. К тому же я совсем не предчувствовал провала. В тот вечер, когда я ехал в Эшер, я был так же счастлив, как и утром, когда уходил из дома.

Поскольку днем мои легальные занятия приводили меня в большинство кварталов Лондона и окрестностей города, мне было легко подготавливать почву для моих ночных походов. Я достиг той стадии, когда изучал сцену будущей кражи автоматически и с таким же вниманием, как солдат — участок расположения противника, который должен атаковать и захватить. Это были в некотором роде военные походы. Думаю, я никогда не пойму, насколько на мой интерес к кражам повлиял мой военный опыт, когда я прошел подготовку в разведывательно-диверсионной группе. Эту подготовку я не раз применял на практике во время и после войны. В течение нескольких секунд в начале каждой операции, когда сжималось горло, я чувствовал скорее воодушевление, чем страх. Все эти симптомы были мне прекрасно знакомы. Я хорошо помню, как один известный политик сказал мне, что перед произнесением речи чувствует щекотку в желудке, уверенный, что то, о чем он собирается говорить, совершенно неинтересно и окажется не к месту. Если я не чувствовал этой щекотки перед началом кражи, то считал, что дело не выгорит. Именно поэтому я иногда и возвращался в последний момент. Годы удач создали у меня убеждение, что все пройдет хорошо. Оглядываясь назад, я понимаю, что такой настрой был нехорошим: я был слишком уверен в себе, потому что очень давно не имел неприятностей.