Татьяна Столбова - Смерть по сценарию

С грехом пополам мы добрались до комнаты. Здесь было мило, но не более того. Стандартная мебель, старый цветной телевизор и банальная ширма с китайскими узорами. Но диван... Диван был шикарный. Огромный, толстый, мягкий, широкий. Я очень надеялась, что диван она предложит мне, а сама ляжет где-нибудь в другом месте. На раскладушке, например.

К моему удивлению, Невзорова до конца выдержала роль гостеприимной хозяйки. Диван она предоставила в мое полное распоряжение, вывалила на него из шкафа стопку чистого постельного белья, потом слабым взмахом руки указала мне в сторону ванной и туалета и, пошатываясь, удалилась в другую комнату.

Минут через пятнадцать я уже лежала под теплым пуховым одеялом. Мысли мои путались, ускользали. Сон надвигался тяжелой мягкой тучей. Я подумала, что надо бы завтра с утра продолжить допрос свидетельницы и... На этом, кажется, мое пребывание в реальности завершилось. Я уснула.

На другое утро, выслушав порцию причитаний Невзоровой на две темы — тему похмелья и тему утраты любимого, — я все же растрясла ее на более полезную информацию. Она поведала мне, что Миша часто беседовал по телефону с некой Верой, причем беседы эти явно были интимного характера, так как состояли в основном из по-луфраз и полунамеков. Но, как ни странно, в самом Мишином тоне роковая женщина Невзорова не уловила истинного чувства. Это несоответствие удивило ее. Оттого, наверное, она и запомнила сей факт.

Вдвоем мы перебрали всех возможных Вер, но в конце концов остановились на одной — Вере Леонтьевой, актрисе. Она играла с Мишей в его последнем спектакле. Красивая дама, неглупая, интересная. Правда, старше Миши лет на двадцать, но настоящего мужчину не смутит разница в возрасте, если уж женщина произвела на него впечатление. В этом мы с Людой были уверены.

По моей просьбе Невзорова нашла телефон Веры и позвонила ей. Предварительно я написала на бумажке вопросы, которые она должна была задать Вере. Естественно, у Невзоровой все было не как у людей. Когда она уже начала говорить, выяснилось, что у нее слабое зрение и она ни хрена не видит в моей бумажке. Пришлось взять трубку мне.

Я извинилась, представилась и, дабы скрыть истинную цель звонка, напустила такого тумана, что Вера совершенно запуталась. Думаю, она приняла меня за свою поклонницу. Однако ломаться не стала, а любезно поболтала со мной на самые разные темы. Я слушала минут десять, досадуя на ее болтливость, пока наконец она не сообщила мне доверительно, что уже пару месяцев находится в климактерическом периоде. Потом без перехода (видимо, как-то связывая одно с другим) заявила, что не выносит мужчин, так как все они достали ее давно, еще в пору ее юности, и среди них она может выделить только пару-тройку достойных. Кого именно?

Вера назвала фамилии Миши, Михаила Николаевича, одного известного артиста и свою собственную, имея в виду отца, бывшего замминистра обороны. Таким образом, уже набралось четыре человека. Тут же Вере припомнился старый друг отца, и она не замедлила внести в свой список и его. За другом отца последовали еще несколько артистов из ее театра, один режиссер из Ленинграда, Верин сосед по даче, муж одной ее подружки, стоматолог из районной поликлиники, косметолог из салона красоты, водитель такси, с которым она часто едет домой из театра... На этом я не выдержала и перебила собеседницу. Она не рассердилась. Напротив, обнаружив вокруг себя достаточное количество приличных мужчин, даже развеселилась. В этот момент я и бухнула ей вопрос про Мишу. Довольно откровенный вопрос, должна вам признаться.

На секунду Вера опешила, но затем пришла в себя и холодным тоном сказала, что ни-ког-да между ней и Мишей ни-че-го не бы-ло. Мало того: он ни-ког-да ей не звонил. Они встречались только на репетициях и спектаклях. Он поражал ее талантом, красотой и добропорядочностью. Она страшно переживает его гибель и готова задавить убийцу собственными руками. Все. Более она ничего не может мне сообщить.

Я вежливо поблагодарила ее и положила трубку. Да, Вера явно решила, что я не ее, а Мишина поклонница. Ну и пусть. Главное, что цель моя достигнута: это была не та Вера.

Я пристально посмотрела на Невзорову. Она смутилась и забормотала что-то невнятное.

— Люда, припомни, в котором часу ты ушла домой?

— В тот вечер?

— Да.

— Гм-м-м... Вроде бы в начале первого.

— Сразу после Менро?

— Нет, после Менро ушел Штокман. А я уже после Штокмана.