Татьяна Столбова - Смерть по сценарию

Толя прервался, нервно закурил. А я, видимо, так побледнела, представив себе картину, которую увидел

Толя в ту ночь, что он испугался и предложил мне выпить. Я согласилась. Его супруга достала рюмки и налила мне, себе и Толе. Мы молча выпили. Я — чтоб успокоиться, они — чтоб помянуть соседа. Все-таки вчера похоронили...

Наконец мне удалось взять себя в руки и абстрагироваться от страшного видения: Миша в луже крови. Я откашлялась и спросила почти нормальным голосом:

— Он уже был?..

— Да, — мрачно кивнул Толя, поняв меня с полуслова. — Он уже был мертвый. Я уверен, что он умер сразу. У него над виском такая дыра была... Ну а потом все просто. Я забыл о том, что меня могут в чем-то обвинить, подбежал к телефону и вызвал всех, кого полагается. И милицию, и «скорую»... Подождал их в квартире — не хотел на лестницу выходить и Мишу одного оставлять. Он мне, можно сказать, близким другом был. Сам не знаю даже, как так получилось. Вроде и знакомы были не очень хорошо, а вот...

Толя резко встал и вышел из кухни.

— С ним бывает, — спокойно объяснила мне его супруга. — Ты ж понимаешь...

Не могу сказать, чтобы я понимала, но... Скажем так, чувствовала.

— А потом что было? — тихо спросила я.

— А потом ничего не было, — ответила она. — Приехала милиция, Толя рассказал им то же, что и тебе сейчас, и они его домой отправили. Утром, я видела, уже печать на Мишиной двери...

Больше мне здесь делать было нечего. Я, как могла, поблагодарила Толину супругу и заочно его самого и распрощалась. Теперь я хотела повидать председательского внука...

Отвратительный, мерзкий, гадкий и дикий мальчишка. Я минут десять пыталась втолковать ему, что мне нужно, а он только шипел на меня сквозь зубы и сверкал карими узкими глазами. Пришлось вцепиться в рукав его куртки (той самой, черной, с красной косой полосой на спине) и не отпускать, иначе он бы и слушать меня не стал. Он попробовал вырваться, но ему это не удалось — у меня мертвая хватка. Даже Петя так говорит. Когда мы с ним спорим из-за полотенца или тарелки, я хватаю вещь и крепко держу, а он тянет ее к себе с ужасными ругательствами. Я молчу, но побеждаю всегда.

Увы, на сей раз меня ожидало поражение. Нет, я не выпустила его рукав, однако же и он ничего мне не сказал. Кроме нескольких матерных слов, которые я благоразумно пропустила мимо ушей. Пришлось оттолкнуть его и пригрозить, что завтра я приду уже с милицией. Он удрал, на бегу поливая меня самое, моих родителей и бабушек с дедушками. Думаю, что обидно было только мне, поскольку ни родителей, ни тем более бабушек с дедушками на этом свете давно уж нет. А на том свете у них свои обиды и разочарования.

Я уже уходила со двора, когда заметила молодого человека в милицейской форме. Он выходил из подъезда, дожевывая что-то на ходу, и благодушно осматривался по сторонам. Возраст его, несмотря на большой рост и внушительную стать, на первый взгляд колебался от пятнадцати до шестнадцати с половиной, поэтому я решилась и подошла к нему. Судя по форме, это был участковый. Так оно впоследствии и оказалось. Только с возрастом я немного ошиблась. Он был на год старше меня — месяц назад ему исполнилось двадцать три. Но сейчас я об этом не знала.

— Привет. Как тебя зовут? — любезно обратилась я к нему, улыбаясь своей знаменитой, чуть загадочной улыбкой.

— А по какому праву вы говорите мне «ты»? — грубо ответил он.

Я слегка опешила. Обычно я моментально определяю (на уровне подсознания) свои отношения с людьми, и то, что в этом случае я ошиблась, повергло меня в уныние. Всякое желание беседовать с этим типом пропало без следа. А ведь какое симпатичное, милое, простое, открытое лицо! Хамелеон...

— Как хочу, так и говорю, — мгновенно потеряв к нему интерес, равнодушно сказала я и повернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за рукав.

Вот когда я почувствовала себя в шкуре человека, которого держат за рукав и не дают уйти. Так, наверное, чувствовал себя и тот мальчишка, внук председателя... Я даже простила ему все выпады в мой адрес и в адрес моих родственников.

— Ты кто? Где живешь? Я тебя не знаю! — строго говорил он, с каждым вопросом встряхивая мой рукав.

— Прочь! — сказала я и оттолкнула его.

Но поскольку он держал меня крепко, я оттолкнулась вместе с ним. Мы чуть не упали. Он рассердился.

— Пойдем в отделение! — нагло заявил он. — Там я проверю у тебя документы.

— Нельзя, — как можно деликатнее отказалась я. — У меня нет с собой документов. Только зачетка. Если хочешь, могу показать. Там одни пятерки, между прочим.