Эндрю Тейлор - Анатомия призраков

Он отвел их на Кингс-лейн и затем повернул налево. Джентльмены уже прижали платки к носам. Они пробирались по узким проулкам и коридорам между зданиями, открытым всем стихиям, пока не дошли до Одри-Пассидж. Это был темный и извилистый переулок, тупик с общественной выгребной ямой на дальнем конце. Булыжники мостовой были скользкими и влажными, несмотря на сухую погоду. Вокруг носились оборванные детишки и костлявые коты.

— Спроси, где живет Том Говнарь, — приказал Гарри неразборчивым из-за платка голосом.

— Золотарь, сэр?

Тот кивнул. Огастес схватил малышку постарше за ухо, и она указала им на дверь посередине переулка. Дверь была распахнута. Девочка сказала, что Том и его семья живут в комнате на верхнем этаже, в самой глубине.

— Вам не стоит туда подниматься, сэр, — сказал Аркдейлу Огастес. — Велеть девчонке сбегать за ним?

Аркдейл кивнул, и девочка умчалась. Гости ждали снаружи. Огастес беспокойно переминался с ноги на ногу. Студентов в таких местах не любят, как и мальчишек-чужаков. Не исключено, что на них нападут. С другой стороны, молодые люди выглядят сильными, особенно мистер Олдершоу, и у них при себе трости.

Девочка вернулась и прошмыгнула у них под ногами, скрывшись в безопасности переулка. За ней последовала женщина, осторожно спускаясь по крутой и узкой лестнице. Сначала Огастес увидел вишневую тапку с острым носом. Через мгновение к нему присоединился собрат. За ними последовал обтрепанный подол темно-синего платья, покрытого зеленой патиной от возраста и износа. Наконец появилась вся женщина целиком, хотя она держалась довольно далеко от двери, как будто боялась, что гости принесут заразу в ее дом.

— Кто вы? — спросил Аркдейл, опуская платок.

— Миссис Флойд, ваша честь.

— Кто?

— Мой муж — золотарь, сэр. Джон Флойд, сэр, его еще кличут Томом Говнарем. Надеюсь, ничего не случилось?

Огастес смотрел на вишневые тапочки. На их носах красовался вышитый шелком изящный геометрический узор, напоминавший ковер в кабинете мистера Уичкота в Ламборн-хаусе.

— Нет-нет, ничего такого, — ответил Аркдейл. — Насколько я понимаю, он… имеет отношение к мистеру Соресби из Иерусалима.

Миссис Флойд присела в реверансе, как будто польщенная тем фактом, что джентльмену известно нечто о семье ее мужа.

— Да, сэр… Тобиас — сын несчастной покойной сестры Флойда.

— Вы видели его в последние пару дней? Мне очень нужно с ним поговорить.

Женщина уставилась в землю.

— Нет, сэр. Он не приходил. Он ученый, понимаете, там, в колледже.

Огастес хмурился, глядя на тапочки. Они ему о чем-то напоминали. Он сознавал, что кругом полно чужих глаз и ушей, что в доме кипит невидимая жизнь.

— Вот что, добрая женщина, — сказал Аркдейл. — Сообщите вашему мужу, что я хочу повидать его племянника и… и я желаю ему только добра. И если кто-нибудь из вас увидит его, немедленно мне сообщите. Адресуйте письмо в Иерусалим… можете оставить его у мистера Мепала, привратника. Меня зовут Гарри Аркдейл.

Женщина снова присела в реверансе, и тапочки на мгновение скрылись из виду за подолом платья. В это мгновение Огастес вспомнил.

Фрэнк повернулся и направился прочь. Аркдейл посмотрел ему в спину, пожал плечами и пошел следом.

— Сэр, — произнес Огастес с кошмарным чувством, будто собирается с закрытыми глазами спрыгнуть с невероятно высокого утеса. — Сэр, сэр!

Студенты повернулись.

— Что такое? — спросил Аркдейл.

— Тапочки, ваша честь, тапочки миссис Флойд. Клянусь, они такие же, как у мадам.

— А? Какого черта ты мямлишь? Какой мадам?

— Миссис Уичкот, сэр.

В первый вечер после возвращения в Иерусалим Фрэнк отужинал в своих комнатах. Единственным его сотрапезником был Холдсворт. Аркдейл, которого он пригласил присоединиться к ним, отказался под предлогом утренней лекции мистера Краули.

— Они читают избранные отрывки из Гроция [39] Гуго Гроций (1583–1645) — голландский юрист, философ, драматург и поэт, заложивший основы международного права. , — пояснил он, — и мистер Краули не всегда великодушен к студентам, которые делают грубые ошибки при переводе. На прошлой неделе кто-то спутал «merx» и «meretrix», и половина колледжа до сих пор смеется над ним.

— Почему? — спросил Фрэнк. — Что в этом такого смешного? Как по мне, звучит почти одинаково.

— «Merx» означает товар, — объяснил Гарри. — A «meretrix» — блудницу.

Холдсворт подумал о том жарком вечере, когда мистер Аркдейл растворился во мраке Лиз, преследуя шлюху.