Алексей Макеев - Чистосердечное убийство

— Посмотрим, что тут можно сделать, Оля, — пообещал Гуров. — Я подумаю, попытаюсь узнать, какова атмосфера дома у Бурмистровых. Но ты их тоже не суди строго. У них ведь подготовка к похоронам. В семье страшное горе.

Сегодня Гуров впервые сел ужинать с женщинами. Обычно он приходил очень поздно, перекусывал парой бутербродов и валился спать. Мария, зная характер мужа, не приставала с расспросами, а Аленке наскучило с ним флиртовать. Но сегодня они степенно сели за стол в семь вечера.

— Так что? — не утерпела Аленка. — Заканчиваются твои дела в этом Боброве?

— Не могу сказать, — машинально работая вилкой, ответил Гуров. — Тут точно не знаешь, когда и, главное, чем все закончится.

— Все так плохо? — Аленка театрально всплеснула руками. — Я думала, что у вас дело по-другому происходит. Сыщик берет след и идет по нему, пока не вцепится злодею в горло. А потом торжество правосудия.

— Торжество правосудия, Алена, это шоу, всего лишь нравоучительный спектакль, — рассеянно ответил Гуров. — Гораздо важнее поймать преступника за руку, получить неопровержимые доказательства его вины.

— Кстати, о спектакле, — оживилась Мария. — Мы ведь с Аленой вчера видели тебя в кафе «Восток — Запад».

— Я пыталась уверить Машку, что ты любовницу ждешь. — Аленка хихикнула. — А ты общался с мужиком…

— Подожди! — довольно резко осадила подругу Мария. — Знаешь, почему я вспомнила об этой встрече? Для тебя ведь она была очень важна, не так ли? Ведь данный человек в твоем розыске является ключевой фигурой, да?

Гуров перестал есть, медленно поднял голову и посмотрел жене в глаза. Обычно Мария в его дела не лезла. Должно было произойти нечто очень важное, чтобы она изменила своим принципам.

— Да, — спокойно ответил он. — Этот человек — единственный свидетель преступления, если не считать самого обвиняемого.

— Поздравляю! — без улыбки сказала Мария. — Он тебя обманывал, о чем бы вы там ни разговаривали.

— Откуда такая уверенность? Ты его знаешь? Алена с ним знакома? Или вы слышали наш разговор.

— Нет, тут все немного сложнее. — Мария отложила вилку, и промокнула губы салфеткой. — Видишь ли, этот человек хотел казаться тебе убедительным, желал, чтобы ты ему верил, и очень качественно играл свою роль. Я это поняла лишь потому, что актриса. Этот человек тоже наверняка имеет профессиональное актерское образование.

Гуров тоже отложил столовые приборы и откинулся на спинку стула, с интересом глядя на жену. Все-таки судьба послала ему в спутницы жизни изумительную женщину. Столько лет вместе, а Маша не переставала его удивлять.

— Ты уверена? — на всякий случай спросил Гуров.

— Конечно, я ведь профессиональная актриса. Видишь ли, игра в кино и в театре — это две очень большие разницы. В кино всегда можно взять крупным планом лицо героя, глаза, скажем, руки, если хотим показать волнение. В кино актеру необязательно говорить громко и четко. К услугам создателей фильма масса специальных средств, включая и последующую озвучку снятых кадров. С помощью этих методов можно добиться любого эффекта. Но театр!

Мария сделала классическую «мхатовскую» паузу, и Гурову показалось, что сейчас ей очень не хватало в руках веера, а в комнате — рояля. Самое время вписать в текст пьесы музыкальную тему. Желательно с романсом.

— Но театр совсем иной, — продолжала Мария. Это условности во всем, включая и саму сцену, и декорации, и актерскую игру. Это иной мир, выдуманный, совсем не похожий на реальный, но в то же время представляющий собой обнаженные чувства человека, его естество, извлеченное наружу мастерством драматурга.

— Я понял, Маша, — мягко вставил Гуров.

— Так вот, приемы театральной игры весьма специфичны. Это сценическая речь, владение технологиями передачи настроения, глубины чувств. Если ты не слышал, то скажу, что кроме системы Станиславского существует еще одна интересная метода, разработанная Михаилом Чеховым.

— Сын? — тут же спросил Гуров. — Или внук?

— Вообще-то племянник, если ты имеешь в виду Антона Павловича Чехова. Не отвлекайся, пожалуйста. Так вот, Станиславский утверждал, что актер, логически разобрав характер персонажа до мельчайших деталей, сознает его страхи, тревоги, стремления, надежды и цели. Актер находит в себе сходные чувства, пробуждает их, усиливает и стремится прожить на сцене.

— Не верю! — с чувством произнес Гуров известную фразу, приписываемую именно Станиславскому.

Мария пропустила ее мимо ушей и продолжила: