Алексей Макеев - Чистосердечное убийство

Гуров поморщился. Ему очень не нравилось манипулировать вот такими беззащитными и наивными людьми, но иного выхода у него не имелось. Он просто обязан был уговорить Олю на встречу.

— Когда вы сможете. Например, прямо сейчас. Вы дома?

— Вы знаете, я бы не хотела встречаться дома. А почему мне нельзя приехать к вам в полицию?

«Молодец, девочка! — подумал Гуров. — Так и надо. Очень разумно, потому что ты не знаешь, кого впустишь в свой дом. А настоящему полицейскому нечего скрывать. Не надо пугать Олю, пусть у нее в душе остается надежда. В конце концов, для этого есть определенные основания».

— Конечно, — согласился Гуров. — Вы только никому не говорите, что идете в полицию. Я опасаюсь тех людей, кому выгодно сделать вашего отца виноватым. Жду вас через час в управлении Бобровского района. Зайдите в дежурную часть.

Девушка появилась на пороге кабинета, выделенного Гурову, через тридцать пять минут. Юная, с симпатичными ямочками на щеках и задорными кудряшками, она выглядела светлой и чистой. Гурову показалось кощунственным заводить с этой девчушкой разговор о растлении, о мести ее отца папаше ухажера. Но это часть работы, и ее надо делать. Особенно приятно потом бывает осознавать, что такие вот неприятные беседы, грязные темы, которые приходится обсуждать с чистыми душой людьми, приводят к раскрытию преступления. Не всегда, конечно. Но когда такое случается, то ощущения в душе неописуемые. Как будто светлая часть этого мира победила темную в жесточайшей схватке. А ты был тому помощником.

— Вы Оля Ершова? — спросил Гуров, вставая из-за стола и подходя к девушке.

— Да, — ответил мелодичный голосок. — Мне нужен полковник Гуров.

— Это я. Называйте меня Львом Ивановичем. — Гуров осторожно взял девушку за локоть и провел к стулу напротив своего стола. — Вы никому не рассказали, что идете на встречу со мной в местное управление полиции?

— Нет. — Девушка покачала головой, старательно изучая взглядом лицо собеседника. — А мне вообще-то и рассказывать некому. Все школьные подруги разъехались, а новые — в Самаре. Теперь как-то придется в деканате объясняться за опоздание на занятия. Не представляю, как такое им сказать.

Гуров увидел, как лицо девушки потемнело.

«Наверное, она всю свою жизнь гордилась тем, что ее отец офицер полиции, защитник обиженных, неподкупный страж правопорядка и законности, — подумал Лев Иванович. — А теперь что? Он арестован и находится под следствием по подозрению в убийстве».

— Что же, хорошо, — сказал Гуров. — Я просил вас о встрече, Оля, именно потому, что нам нужно с вами о многом и очень серьезно поговорить. Эта беседа может быть для вас не очень приятной. Все это мерзость и гадость, но разобраться надо, потому что от этого зависит судьба вашего отца.

— Я понимаю. — Оля кивнула, а в ее глазах блеснули первые слезинки.

— Пока не понимаете, — возразил Гуров. — Я хочу добавить, что находился в вашей области с плановой проверкой от министерства. Когда узнал о случившемся, решил задержаться, чтобы разобраться во всем. Честно скажу, что мне все это дело очень не понравилось. Нелепо все как-то выглядит со стороны. Так вы готовы к серьезному разговору, целью которого будет только спасение вашего отца?

— Да, конечно. — Оля закивала головой и полезла в сумочку за бумажной салфеткой.

— Хорошо. Тогда скажите мне, вас еще не вызывали к следователю?

— Нет, а должны?

— Если они тянут именно этот мотив преступления, то вызовут обязательно.

— Какой мотив? — не поняла девушка.

— Вы еще, видимо, не знаете, но следственное управление основным мотивом убийства главы администрации, инкриминируемого вашему отцу, считает личную неприязнь.

— Неприязнь? — Оля сразу испугалась. — Но почему? Из-за чего? Какая такая неприязнь, чтобы из-за нее убивать человека. Да они и не были знакомы. Мы с Матюшкой все думали, как свести друг с другом наших отцов, но постоянно откладывали это.

— Я сейчас вам объясню, Оля, о какого рода неприязни идет речь. Обещайте быть со мной искренней, это очень важно, прежде всего для вашего отца.

— Конечно, — заверила его девушка с еще более испуганным видом. — Мне нечего скрывать от вас.

— Следствие полагает, Оля, что ваш отец хотел отомстить отцу Матвея за то, что этот парень вас совратил.

Оля покачнулась на стуле как от удара по щеке. По лицу девушки пронеслась целая буря эмоций — от страха и стыда до обиды и возмущения. Она несколько раз открывала рот, чтобы что-то сказать, но буквально задыхалась. Ее руки теребили, рвали в клочья бумажные салфетки, а по щекам из широко раскрытых глаз сбегали слезинки.