Филлис Джеймс - Взгляд на убийство

— Довольно жалкий союз. Молодое поколение думает, что знает о сексе все, и поэтому совершенно бесцеремонно обращается с несколькими основополагающими факторами. Однако эти маленькие несчастья никого в наши дни не волнуют.

Далглиша поразила горечь, с которой он высказал эти свои слова. В самом деле, было ли необходимо, чтобы он так страстно протестовал в связи с этой маленькой трагедией? Что с ним произошло?

— Видимо, Придди — заботливые люди, — продолжал Мартин, — Обычно дети сами беспокоятся о стариках, но при этом презирают старшее поколение. Придди намного душевнее. В доме не слишком много комнат, но родители уступили первый этаж и сделали там для молодой пары отдельную маленькую квартиру. Они мне показали ее. Действительно, очень мило.

Далглиш подумал, как сильно он не любил выражение «молодая пара» с его уютным оттенком радующей глаз домашней жизни и скрытым за ним отголоском будущего разочарования.

— Вы добились успехов, хоть визит и был коротким, — сказал он.

— Мне они понравились, сэр. Хорошие люди. Брак, конечно, распался окончательно, и я думаю, что они задумались теперь, правильно ли поступили, торопя события. Муж Дженни оставил Клапэм свыше двух лет назад, и никто не знает, где он. Они назвали мне его имя и показали фотографию. Он не имеет ничего общего с клиникой Стина, сэр.

— Я не думаю, чтобы он был связан с нею. Мы вряд ли рассчитывали обнаружить, что Дженифер Придди окажется миссис Генри Этеридж. Ее родители и муж не имеют отношения к преступлению.

Далглиш даже не мог припомнить, как много времени провел в гостиных, спальнях, пабах и полицейских участках, разговаривая с людьми, которые вошли, пусть порой ненадолго, в соприкосновение с этим убийством. Насильственная смерть приходит, как великий освободитель от сдерживающих факторов, судорожный пинок, заставляющий кувырком падать с вершин такого множества муравейников. Его работа, исполняя которую он, конечно, мог вводить себя в заблуждение, что служебные обязанности не являются трудными, раскрывала мимолетно сокровенные тайны жизни многих мужчин и женщин. Далглиш мог никогда не встретить их снова, разве что в качестве полузнакомых лиц лондонской толпы. Но разве это меняло дело? Иногда он презирал свое собственное изображение терпеливого, незапутавшегося, нестрогого судебного исследователя страданий и грехов других людей. Как долго мог ты оставаться беспристрастным, удивлялся он себе, прежде чем погубил собственную душу?

— Что произошло с ребенком? — внезапно спросил он.

— У нее был выкидыш, сэр, — ответил Мартин.

«Конечно, — подумал Далглиш. — Ничего не бывает окончательно благополучным для таких, как Придди». В тот вечер он почувствовал, что также заразился их несчастьем. И спросил, узнал ли что-то Мартин о мисс Болам.

— Кроме того, что мы уже знаем, немного. Они посещали одну и ту же церковь, и Дженифер Придди состояла в женской организации скаутов вместе с мисс Болам. Старики говорили о ней с большим уважением. Она помогала тем, у кого должен был появиться ребенок, — у меня сложилось впечатление, что она даже платила, желая приготовить для этого дом. Когда брак Дженни не удался, мисс Болам предложила ей пойти работать в клинику Стина. Я думаю, старики были бы рады, если бы кто-то присматривал за Дженни. В общем, о личной жизни мисс Болам нового я узнал мало. Но… Понимаете, сэр, мне бросилось в глаза, как внезапно изменилась Дженифер. Произошло это после того, как она возвратилась с ужином. Миссис Придди попросила меня задержаться и поесть с ними, но я отказался. Вы знаете, на ужин у них была рыба с жареным картофелем. Родители позвали ее попрощаться со мной. Выйдя из кухни, она выглядела, как при смерти. Постояла секунду или две, но старики, кажется, ничего не заметили. Однако я видел, Дженни была очень сильно напугана.

— Возможно, вы что-то там обнаружили. Она могла подумать, что вы упомянете о ее дружбе с Наглем.

— Не думаю, что это было так, сэр. Когда она вернулась из магазина, в ней не было ничего необычного. Я объяснил ей, что просто веду с ее родителями дружеский разговор, ведь они были друзьями мисс Болам и, может быть, в состоянии сообщить нам что-нибудь полезное о ее личной жизни. Это не должно было встревожить ее. И, судя по внешнему виду, не встревожило. А пять минут спустя она появилась совершенно потрясенная.

— Никто в это время не приходил в дом? Никто не звонил по телефону?

— Нет. Я ничего не слышал. Телефонную трубку никто не брал. Мне кажется, что-то произошло с нею, когда она находилась в кухне. Я не мог расспросить ее, незаметно развязать ей язык. Но родителям рассказал об этом и попросил их, если они о чем-нибудь узнают, сразу сообщить нам.