Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса

— Он все портреты так пишет… с вывертом. Обожает роковых женщин, как и Климт, кстати. Для художников модерна характерен образ безжалостной холодной красавицы, а Домнин им утрированно подражает. Он постоянно на грани скандала… испытывает терпение публики. У него такой стиль — творчества, поведения. Он бросает вызов обществу. Возьми новомодных драматургов, балетмейстеров — они все стремятся чуть ли не к стриптизу на сцене. Таковы веяния времени…

— А голова?

— Что ты имеешь в виду? — опешила Лидия. — Голова — это часть образа! Чего ты к ней прицепилась? В чем прикол?

— Тебе ничего не кажется?

— Все! Хватит! У тебя воображение разыгралось. Коньяк есть? Пора выпить.

Инга принесла початую бутылку и рюмки, нарезала лимон. Разговор с подругой немного успокоил ее. Та не усмотрела в портрете ничего неприличного и зловещего. «Значит, я все придумала, — заключила Теплинская. — Становлюсь мнительной и трусливой. Доктор прав насчет гормонов. Может, у меня климакс начинается?»

Гостья изрядно набралась — она уже поделилась с хозяйкой громкими сплетнями, пожаловалась на сына, обсудила характер любовника и стихла. Портрет словно заворожил ее, приковал к себе ее осоловелый взгляд.

— Ты гляди на эту Юдифь! — пьяно захохотала подруга, тыкая пальцем в сторону картины. — Тоже мне, добропорядочная вдова… глазки прикрыла, губки раздвинула… да у нее оргазм! Ха-ха-ха… ха-ха! Будь я проклята, если это не так! Отрубила мужику голову и… ха-ха-ха! Ха-ха…

Инга с ужасом осознала, чту в портрете самое непристойное: не нагота, не мертвая плоть — выражение лица женщины.

— Это не я, — прошептала она. — Не я!

Лидия отсмеялась, вытерла слезы, глотнула еще коньяка и перешла на животрепещущую тему, которая была у всех на устах.

— Говорят, Никонова собственная жена ухлопала, — почему-то подмигнула она Инге. — Из ревности. Она ребенка ждет, а у беременных случаются психозы.

— Откуда ты знаешь?

— От Москвы-матушки правду не утаишь, она все вызнает!

— Ерунда… — неуверенно возразила Инга.

— А вот и нет! Мне журналист один рассказывал, а тому кто-то из ментов проболтался, будто перед выступлением жена заходила к Никонову. Что ей стоило кольнуть его отравленной булавкой и выйти как ни в чем не бывало?

— Говорят, ему письма приходили с угрозами. Зачем жене писать письма?

— Чтобы стрелки перевести. Кто-то угрожал, потом убил, а она… не при делах.

— Да ну, глупости.

И тут Инга вспомнила о письме, адресованном Теплинскому, которое было вложено в корзину с цветами. Ее бросило в жар.

Муж посмеялся над нелепым посланием. Она, признаться, тоже не придала ему значения. И только слова Лидии заставили ее содрогнуться.

— Никонов жене изменял? — спросила Инга, отгоняя страшные мысли.

— Бабы на него сами вешались, а он был классным музыкантом, виртуозом, но не святым. Наверняка грешил. Где же черпать вдохновение, если не в любви?

— Ее арестовали?

— Кого? Жену, что ли? С таким животом? Без веских доказательств? Адвокаты не позволят. — Отрогина откинулась на спинку кресла, достала сигарету, помяла в длинных наманикюренных пальцах, понюхала. — Курить бросаю. Мука смертная! — С коротким вздохом она отправила сигарету в пепельницу. — Думаю, вообще никого не посадят. Искать убийцу будут, потому что Никонов — фигура известная, международная знаменитость. Но не найдут, скорее всего.

— Да?

— Женщина, которая его укокошила, явно не дура, раз сделала свое дело у всех под носом… перед самым выходом артиста на сцену. Скрипач уединился: пока он настраивался, медитировал, беседовал со своей музой … никто не смел его беспокоить.

— Но жену он все-таки впустил?

— В том-то и штука. Не только впустил, но и подпустил…

— А что было в тех письмах… ну, в которых ему угрожали?

— Толком неизвестно. В интересах следствия подробности не разглашаются. А при жизни Никонов никому про угрозы не говорил. Полагаю, он в них не верил, не хотел зря жену волновать. Мало ли полоумных на свете? Чаще всего они не опасны. Выходя на публику, человек невольно становится объектом самых разных устремлений. Поклонники и поклонницы влюбляются в своих кумиров, иногда становятся просто одержимыми. Тебе ли не знать?

Инга забыла про портрет. Смерть Никонова, игру которого ей так и не довелось услышать, из далекой и полуреальной трагедии стала казаться мрачным намеком, предвестником беды…

— С чего начнем? — спросила Астра за завтраком.