Галия Мавлютова - Казнить нельзя помиловать

Юля лежала на кровати, ничем не прикрытая, хрупкая и беззащитная. Мне захотелось защитить ее от бед и несчастий, алчности и страданий. Очищение приходит от сострадания, кажется, я не перепутал основную заповедь моей бабушки. В далеком детстве бабушка научила меня выхаживать искалеченных птичек, собачек и кошечек. Неужели Юля не заслужила малую долю сострадания?

Я отвернулся, пытаясь скрыть отвращение. Нежное чувство смешивалось с гадливостью, я никак не мог забыть Юлины слова. Даже бабушкины заветы о сострадании ко всем болящим и страждущим не помогали.

— Дэн, подойди ко мне, — слабым голосом сказала Юля.

Нехотя, еле волоча ноги, я подошел к кровати.

— Подойди поближе, мне надо сказать тебе очень важное. — Юля приподнялась и протянула мне руку.

Я стоял, не шелохнувшись, и Юлина рука бессильно упала, не встретив поддержки от меня.

— Дэн, помоги мне! Я пропаду здесь. Меня ждет суд и большой срок. Ковалев не пожалеет меня, он всю вину свалит на меня. Я больше не увижу свободы. Никогда! Я пропаду в России, пропаду-у-у…

— А ты думала, что это будет продолжаться вечно? Вы будете грабить, убивать, и вам все сойдет с рук? Кто убил старуху Лузьениху?

От анекдотичности ситуации у меня закололо в животе. «Кто убил старуху-процентщицу?» — вспомнилось мне совершенно некстати.

— Ковалев. Сначала к ней приходил Гуров, тот, который светленький. Позже пришел Ковалев и убил ее. Она впустила его в квартиру потому, что знала: она же приходила в отдел после смерти своего дяди. Братья сдадут Ковалева, чтобы не брать вину на себя.

— Если их поймают, — сказал я и подумал, что разговариваю совершенно непрофессиональным языком. Нужно было сказать — «если их задержат».

— Их точно поймают! — горячо подхватила мои слова Юля. — Но я хочу тебя попросить — помоги мне.

— Чем я могу тебе помочь? — Я передернул плечами, что означало — какой из меня помощник? Протереть лицо, положить полотенце на горячий лоб — это, пожалуйста, а с остальным вряд ли справлюсь.

— Дэн, я жду ребенка. Чухонец согласился принять меня, он прислал вызов. Да, я наврала тебе, я все время врала тебе, но меня заставил Ковалев, я не хотела тебя обманывать. Так получилось!

Как удобно и комфортно устраиваются некоторые люди! Скажут, нисколько не смущаясь, «так получилось!» — и все тут, и больше нечего добавить, вроде все сказано. Я пнул край кровати и чуть не заплакал. Едкая горечь застряла где-то в горле. Почему от всех неприятностей у меня горчит в горле? Кажется, все мои неприятности имеют гастрономический оттенок и влияют на пищеварительный тракт. Жуйте «Орбит», и ваш кислотно-щелочной баланс будет в порядке!..

— Дэн, не злись! — Юля привстала на кровати и умоляюще посмотрела мне в глаза.

У меня защемило в груди и в сердце, причем в правой и левой стороне одновременно. Наверное, появилось еще одно сердце за время работы в отделе на улице Чехова.

— Ты же не хочешь, чтобы я сгнила в тюрьме. Представь, что со мной будет? Я превращусь в заключенную, в арестантку, в бичиху. Дэн, спаси меня!

Юля повалилась с кровати и упала прямо мне в ноги. Она обхватила мои колени и уткнулась в них лицом. Я заметил, что Юдин живот немного округлился, словно в животе образовалась небольшая опухоль. Я брезгливо попытался отодвинуть колени, отъехав елочкой вправо-влево, вправо-влево, но Юля цепко держалась за них.

— Что ты хочешь от меня? — спросил я, оставив бесплодные попытки освободиться от Юлиных объятий.

— На Финляндском вокзале меня ждет знакомый адвокат. У него мой паспорт, билет и деньги. Я уеду и больше никогда не вернусь в Россию. Поезд на Хельсинки ровно через час.

Я посмотрел на часы, поболтал рукой, приставил браслет к уху, изображая из себя великого артиста. Артист из меня получился никудышный, потому что после манипуляций с часами я сказал Юле глухим от волнения голосом:

— Собирайся, я отвезу тебя на вокзал.

Куда подевалась тяжелобольная женщина с мокрым полотенцем на голове?! Юля летала по квартире, собирая вещи. Она охапками вытаскивала одежду из шкафа, грудой швыряла в чемодан и, приминая скомканные вещи коленом, пыталась закрыть замки. Я отобрал у нее чемоданы и подтолкнул к выходу. Юля растерянно посмотрела на разбросанные вещи, поморгала сухими глазами и воскликнула:

— Чухонец мне все новое купит! Пусть пропадают!

Мы вышли на улицу. Моя новая знакомая, спасительница-старушка, укоризненно смотрела на нас из окна. Она качала головой и приставляла палец ко лбу, дескать, свихнулся малый. Я отсалютовал ей и свистнул проезжающей машине. Мужчина в кепке резко притормозил.