Павел Шестаков - Страх высоты

- Вы поверили пьянице?

- Он, между прочим, офицер Советской Армии.

- Мундир? Слово чести?

- Не иронизируйте. Дело не только в этом офицере. Я бы мог ему не поверить. Но, на вашу беду, на машину обратил внимание милицейский патруль. Правил она не нарушила, однако стояла без хозяина ночью, и они записали на всякий случай номер.

- Показаний своих сотрудников можно набрать сколько угодно!

- Не будем спорить, Игорь Анатольевич. Давайте лучше выпьем за ваше алиби!

- Ну и странный же вы человек. Как любит говорить мой почтенный родитель, большой оригинал.

Рождественский поднял свою рюмку, но не выпил, а поставил снова на стол.

- Пейте, пейте, не нервничайте. Мы только беседуем, обмениваемся мыслями. Вы сообщили мне много интересного. Не мог же я остаться в долгу.

- Скажите все-таки, сколько процентов серьезного в нашем разговоре?

- Почему вы нервничаете? У вас же есть алиби.

- Да, есть. И могу сказать вам с серьезностью в сто процентов, что я не убивал Тихомирова, хотя этого подонка и стоило выкинуть в форточку. Вместо меня это сделал господь бог!

- А вы в это время разыскивали коньячок по городу?

- Совершенно верно.

- Так сказать, разделение труда? - усмехнулся Мазин. - Вот что значит воспитание! Но неужели вы не могли преодолеть себя? Разозлиться и толкнуть? А?

Рождественский глотнул коньяк залпом:

- Да-а... Теперь я начинаю понимать, что значит попасть к вам в лапы. Ведь это хуже любого костоломства, если тебе не верят вопреки очевидным фактам!

- Ну, не скажите. Именно факты и подавляют. Понимаете, я бы охотно вам поверил, но это мне абсолютно ничего не дает.

- Не понимаю, - признался Игорь.

- Одна задача подменяется другой - и только. Ведь если вы в самом деле бегали по ресторанам, а на правду это весьма похоже, потому что ваш приятель Адмирал помнит, как вы промокли под дождем, чего бы не случилось, будь вы в машине, то... это значит, что вашей машиной воспользовался кто-то другой.

Мазин поднял свою рюмку и тоже выпил коньяк до дна. Рождественский смотрел хмуро:

- Вот же неудачный день. Все одно к одному. И погодка, и матч, и с вами разговорчик.

- Пожалуй, он затянулся. Где там наша Надюша?

Рождественский ковырял вилкой зелень в тарелке:

- Все-таки, честно, неужели вы думаете, что это не несчастный случай?

- А вы?

- Я говорил.

Он выжидающе смотрел на Мазина, но тот молчал.

- Итак, - произнес Рождественский. - Значит, дело возобновляется, и мне ждать вашей повестки?

- Дело закрыто. Но не исключено, что мне придет в голову зайти к вам выпить рюмочку. Я все-таки в отпуске. А вы приятный собеседник.

Он увидел официантку и достал красную бумажку.

Светлана

Мазин стоял на углу узкой, замощенной булыжником улицы и смотрел на номер ближайшего дома. Нужно было спуститься еще ниже, почти к самой реке. Эта часть города застраивалась давно, в конце прошлого века, и селился тут в то время люд разный, по преимуществу бедный. Домишки были с маленькими комнатками, подвалами, полуподвалами и мезонинами. К домам лепились флигельки, пристроечки, некоторые соединялись между собой, надстраивались, тянулись повыше, вслед за ветками колючих акаций. И хотя на окраинах появились уже высотные махины, здесь улицы сохранили прежний живописный облик, радующий заезжих любителей экзотики.

Молодежь, что вырастала в этих домиках, поступала работать, обзаводилась семьями и переселялась постепенно в новые квартиры в новых районах, тут же оставались пожилые, привыкшие к своим комнатенкам, примусам на кухнях и тенистым дворикам, где в тягучий летний вечер можно посидеть и посудачить с соседями, проживающими рядом не один десяток лет.

Отойдя от угла, Мазин увидел дом, где, как он полагал, жила тетка Светланы Пушкаренко. И в самом деле, в подворотне висела синяя когда-то, а теперь крепко полинявшая доска с фамилиями жильцов, и на ней под семнадцатым номером значилась Пушкаренко Е. К. Мазин вошел в чистенький залитый еще не затоптанным асфальтом дворик и спросил у женщины, набиравшей из колонки воду в чайник:

- Где тут у вас семнадцатая квартира?

- А вам кого?

- Пушкаренко Екатерину Кондратьевну.

- Катерину Кондратьевну? - протянула женщина соображая.

- Здесь она проживает, с нами рядом! - откликнулся вместо нее кто-то сверху, и Мазин увидел на деревянном балкончике еще одну женщину, разглядывавшую его с провинциальным любопытством.

- А... Кондратьевна! - догадалась наконец соседка с чайником. - Там она живет, там, с ними вот рядом. По лесенке до нее и идите!