Валерий Махов - Вне закона

– Антон, а ты знаешь, что из нашего СИЗО мне будет очень трудно устроить тебе побег? Из него, по-моему, кроме то ли Артема, то ли Баумана, точно не помню, никто еще не бежал. Да и то, когда этим революционерам устраивали побег, Ленин, наверное, держал лестницу, а Дзержинский на шухере кричал «Атас!». Я это к тому, что ждать, когда тебя посадят, нет никакого смысла. Времена смутные, предвыборные времена. Надо пересидеть. Послушай меня, старика, увольняйся.

– Антон, под каждым словом Валерия Ивановича я готова кровью расписаться…

– Лена, женщина и так за свою жизнь много крови теряет. Правда, и другим портит ее немало. Так что побереги свою. Ты мне нужна здоровая и красивая.

– Если этот спич означает: женщина, не влазь в базар и знай свое место, то я его и так знаю. Ты мне тоже нужен здоровый, а главное – живой. Светлой памятью о тебе я не согреюсь.

– Лен, успокойся. Я хочу выслушать мнение и остальных членов совета стаи.

– Кроты в стаях не живут. Они по жизни одиночки. И пусть многого не видят, зато все слышат и замечают. Так вот, дети подземелья целиком и полностью разделяют мнение генералов песчаных карьеров. Валерий Иванович прав. Надо валить, Князь, пока при памяти. Второй раз я тебя с кичи вытаскивать не буду.

– Ну, на том и порешили! – подытожил Антон. – Табор уходит в небо! А значит, и «место встречи изменить нельзя…». Пусть Сашенька греет мне второй стул возле себя. Чай, кофе сварить, за сигаретами сбегать – это мы еще можем.

– Размечтался. Работать будешь по специальности. Уборка мусора, ремонт и прочистка канализации, утилизация разных отходов, – сказала Лена, на чем весь разговор и закончился.

Последний срок особенно тяжело дался Туману. Во-первых, годы уже были не те. Когда переваливает за сорок, хочется о душе подумать не отстраненно, а конкретно. Как о некой больной, тоскливой, измученной субстанции, без которой человек превращается в голимую биомассу. Туман как мог поддерживал одного известнейшего и авторитетнейшего вора в законе, который, несмотря на предупреждение о провокациях, все-таки не побоялся приехать на похороны своего учителя и кумира Васи Коржа.

Коржа похоронили. А его ученика и крестника арестовали, подбросив ему в машину наркоту. Уважаемые люди из Москвы очень убедительно попросили Тумана греть облыжно арестованного Вора и следить, чтобы больше беспредела по отношению к нему не было. Дело быстро шло к суду, на котором оно, кстати, и развалилось. И все бы ничего, но начальник тюрьмы, один капитан и сержант, напившись водки, ночью выволокли Вора в коридор, забили его в наручники и до утра жестоко избивали резиновыми дубинками. Цель избиения была двойная. Во-первых, хотелось показать, кто в доме хозяин, во-вторых, чтобы Вор кричал от боли. Другие зеки, услышав эти крики, могли подумать: «Если они с Вором так, то что будет с нами?» Да и мало ли, что могли подумать другие зеки. Но случилось непредвиденное – Вор не закричал. За все время ночных пыток он не проронил ни звука. Это особенно раздражало садистов, и они трудились до пота. Напрасно. Вор задавил их своим духом. И они, бросив его на пол камеры, ушли, молчаливые и злые.

А дальше начались удивительные вещи. Каким-то чудом на другой день у Тумана появились фотографии избитого до полусмерти человека. И так как он содержался в одиночке, нельзя было сказать, что это зековские разборки.

На третий день часть этих фотографий легла на стол областного прокурора. И он, придя в бешенство, принялся разрывать ментов – правда, не за то, что избивали человека, а за то, что это стало достоянием общественности.

Затем Туман, заручившись поддержкой московских уважаемых людей, уехал в Киев и передал бумаги с планом постов № 8 и № 9, где содержались так называемые «отрицалово» и «вышаки», в редакцию газеты «Киевские ведомости», на то время самой читаемой в стране. Чертежи с комментариями Тумана опубликовали, и все правозащитные органы задали силовикам один-единственный вопрос: а что, вор в законе не является гражданином страны?! Неужели безнаказанно истязать и мучить гражданина страны можно за его убеждения?!

Помимо тюремных дуболомов, этим делом занимались и серьезные менты. Двоих из которых, Мутыку и Перемуху, Туман не только уважал, но и серьезно побаивался. Эти два мента сумели за достаточно короткий срок сделать город «красным» и управляемым. Они реально покончили с уличным беспределом, вернув обывателю лавочку во дворе, детям – песочницы, а влюбленным – темноту парков и скверов.