Валерий Махов - Вне закона

Переговорив с верными ему двумя сотрудниками наружки из отделения внутренней безопасности, он пообещал им все блага карьерного роста и служебного продвижения, если они нароют ему хоть какой-то компромат на Голицына. И начать сбор данных посоветовал с Лены. Дескать, она теперь лицо частное, а значит, и проблем будет меньше.

Наружники не без колебаний согласились на эту сомнительную оперативную комбинацию. Одно дело – внеурочно следить за блядовитой женой банкира, а другое – за действующим сотрудником и его непростой женой, которая к тому же была под крышей у Потапова. Тот хоть и отставник, но бывших ментов – если мент настоящий, а не стебаный Нарофоминск – не бывает. Однако делать нечего. Михайлов – гнида та еще. Это имя дается по рождению, а кличка – по заслугам. И неспроста его прозвали Мехлис. Поэтому, хоть и без энтузиазма, а все-таки взялись за работу.

Пару дней они поводили Лену по городу. Поездили за ней. Пофотографировали. Послушали телефон и, увлекшись, не заметили, как сами стали объектом наблюдения. Быков, который занимался ровно тем же самым, но с другой, более благородной целью, с ужасом и интересом обнаружил двух мужиков, постоянно наблюдающих за его объектом. Он не на шутку разозлился. Первое, что пришло ему в голову, – это мысль о ревнивом муже, установившем слежку. Потом он подумал, что это какой-нибудь богатый соискатель Нобелевской премии, расположенной между Лениными ногами, собирает компромат на его любимую. Как бы то ни было, но появление посторонних любопытных глаз мешало и раздражало Быкова. А Володя не любил, когда его что-то раздражало. И он решил избавиться от раздражителя.

Выехав в воскресенье за город, как всегда, вторым экипажем Лениного эскорта, Быков дождался, когда Лена скрылась на даче, а наружники расположились в посадке. Он достал из багажника удочки и вышел из леса на то место, где стояла машина с наружниками, подошел к ним, вежливо поздоровался и в упор расстрелял бедолаг из «тэтэшника» с глушаком.

Смерть двух оперов в лесу, да еще в выходной посреди дня, потрясла городской милицейский бомонд. Генерал рвал и метал. Министр наговорил генералу столько, сколько он не услышал за всю свою прошлую жизнь, а в ней было немало. Заместители генерала узнали, что их скальпами будет украшен музей боевой славы, а их чучела в полях будут оберегать урожай, отпугивая пернатых вредителей. Начальники служб от заместителей генерала узнали, что смена их сексуальной ориентации – дело лишь нескольких дней, и, если за эти дни они не раскроют убийство, их несчастные больные задницы станут легкой добычей пьяных дальнобойщиков. Ну а то, что узнали о себе рядовые опера, описанию не поддается, потому что описывать скотоложство и некрофилию – задание трудное и неблагодарное.

И каково же было удивление оперов, когда экспертиза пуль, извлеченных из тел несчастных наружников, установила, что выпущены они из того же «тэтэшника», из которого было убито несколько инкассаторов. Становилось очевидно, что погибли наружники потому, что вышли на след самой опасной и кровавой банды. Единственное, что смущало руководство УВД, это тот факт, что никаких официальных заданий от своего непосредственного начальства опера не получали. Да и погибли они в свой законный выходной день. По всем приметам выходило, что вели они свое, самостоятельное расследование. Осталось только выяснить, кого в этом лесу у дачного поселка они пасли? Одна из ближайших дач принадлежала ныне покойному профессору Голицыну, и в тот роковой день там находилась его невестка, бывший стажер убойного отдела, а ныне частный предприниматель Голицына Елена Сергеевна.

Полковник Михайлов нашептал генералу, что было бы неплохо, если бы внутренняя безопасность покопала это дело поглубже. Как бы оборотнями в погонах не завонялось! Мнительный и истеричный генерал наорал на Михайлова, обозвал его болваном, заявил, чтобы он не лез не в свои дела, и добавил, что если супруги Голицыны долбят инкассаторов, то он с министром содержит пару притонов, где сбывается гонимый ими же самогон. Хочешь, угощу? А заодно и переночуешь?!

После такого ответа Мехлис скис и надолго потерял всякий интерес к ненавистной оперативной работе.

Сидящая в приемной Потапова симпатичная секретарша Сашенька была вне себя от бешенства и восторга. Взбесило Сашеньку то, что посыльный из цветочного магазина объяснил, что божественной красоты корзина цветов предназначена не ей, а партнерше Потапова – Елене Сергеевне. А восторг вызвала красота завершенного произведения цветочного искусства. В корзине находилась визитка с вензелями и просьбой неизвестного дарителя. Там был номер мобильного телефона и два слова: «Умоляю, позвоните!»