Юлия Павлова - Финт покойной тети

— Ничего не продавай, мам. Леша дал мне денег, а куда их девать, он же сам все покупает. Пятьсот долларов хватит?

Она гордо подняла голову, не желая принимать «подачки от чужого мужика», но после ванны с радостью положила в портмоне пять купюр, стараясь не помять ни одного уголка. Она пыталась было поговорить о следствии, но я не могла больше об этом слышать. Тогда она стала рассказывать о том, как дядя Илья интересуется моими делами, сочувствует. Может, на днях Андрей заедет, проведает. Мне хотелось спросить, с какой это радости ко мне прицепились родственники, которым двадцать с лишним лет на нашу семью было «положить». Но лицо у нее было слишком радостным. Семейное братание, блин, началось.

Как же моя мама варит борщ! В этот момент программа «Смак» отдыхает. Она при этом поет песни, начиная от русских народных и заканчивая последними шлягерами-однодневками, плавно движется по кухне, успевая одновременно к сковородкам, кастрюле, салатнице и холодильнику. Мне сегодня было доверено почистить лук и нашинковать капусту. Аромат на кухне каждую минуту густел, напоминая о грехе чревоугодия. За час она наготовила еды для роты гурманов.

Потом мама под телефонным руководством Эдуарда Арсеновича переменила на конструкции на колене несколько баночек и подкрутила шарниры металлических спиц на увеличение. Мне эти элементарные действия она не доверяла.

В два часа за ней заехал отец. Долго меня обнимал, рассматривал пожелтевший синяк, гладил больную коленку, хотя под «Эйфелевой» я ничего не чувствовала. Втайне от мамы я и ему сунула стольник, сославшись на доходы Леши. Отец взял деньги с влажными глазами. Я его успокоила, напомнив, как они с мамой кормили меня двадцать восемь лет без надежды на отдачу.

Папу, по-моему, единственного среди знакомых, внешность Леши не впечатлила. Ну еще бы, он в молодости был не хуже. Еще и сейчас многие женщины от тридцати пяти оборачиваются ему вслед.

Маме нужно было посетить рабочее место хотя бы после обеда, и они с отцом уехали, весело обсуждая Туркина с шестого участка, зажилившего в прошлом году три килограмма гвоздей, а весной двадцать рулонов обоев.

Везет родителям. Общие интересы, общий ребенок, общая привязанность. Радостно за них.

Буквально через двадцать минут приехал Леша и был приятно удивлен еще горячим борщом, ел с аппетитом.

— Настька, вылечишь свою недоделанную ногу и поедем на теплые острова. Там лучше, чем в Сочи. Веришь?

— Верю. Только я и в Сочи не была. В Туапсе пару дней однажды с мамой отдыхали, но у меня температура поднялась, и врачи велели срочно с юга уезжать. А в Москве все без следа пропало. Ни температуры, ни лихорадки. Так что не знаю я насчет югов, может, мне туда и нельзя.

— Это без меня нельзя, а со мной вполне. Насть, я, знаешь, что думаю. Ты в этой квартире все время можешь своей ногой за что-нибудь зацепиться. Давай в мою переедем. Там просторно, а из объемных предметов только Зорька. Но я ее сюда, на кухню, откомандирую.

Квартира, собаки — тоже мне трудности. Да ради бога, хоть в подвал, лишь бы с тобой, милый. Но вслух этого я не сказала, достаточно вчерашнего разговора, а то избалую парня.

— Я согласна.

Вечером позвонил Сергей Дмитриевич и доложил, что следствие зашло в тупик, поскольку не может выяснить мотива преступления. В сейф парень не лез, а то, что им обои были ободраны, паркет местами вскрыт и палас в коридоре попорчен, так за это обычно не убивают. То есть получился «висяк», как они и ожидали. Я, если честно, обрадовалась, надоело дергаться при телефонных звонках, ожидая новых повесток и одних и тех же рассказов по десятому разу. Жалко убитого Игорька, но если он влезал в такие дела, то его конец вряд ли мог быть нормальным. А кто и за что его убил, все равно когда-нибудь выяснится.

Ночью Леша пытался открыть в сексе новую позу, но мне настолько надоело неудобное положение, при котором одна нога на весу, а другая затекает, что я попросила его расслабиться и сама расправилась с ним традиционным способом, любимым мужчинами.

В девять часов утра Алексей открыл дверь, в которую настойчиво звонили, и жалобным голосом заорал: «Настя!» Я выехала из ванной. В коридоре монументально громоздилась Татьяна Степановна в куполообразном темном пальто шестьдесят восьмого размера.

— Ну что, молодые люди, будем облегчать себе жизнь?

Леша смотрел растерянно:

— Вы из секты? Из адвентистов пятидесятого дня?

Тетка, задвинув под табуретку своего обкормленного полупуделя, строгим голосом выговорила ему: