Забежав сзади, он всем телом повис на камере, стянув мне грудь и плечи. Я мог шевелить руками, но был лишен возможности вытащить пистолет из внутреннего кармана.
Коренастый шел ко мне почти пританцовывая, зажав в кулаке колбаску с монетами. Приблизился ко мне неслышно, с бесстрастным лицом. Наклонясь вперед, я попытался сбить с ног Арта.
Утяжеленный монетами кулак прошелся по моим вытянутым рукам, словно камень сквозь облако пыли. Перед глазами заплясали огни, освещенный потолок сорвался с места, но я еще соображал. Он ударил второй раз. Теперь я уже ничего не замечал — вспыхнул ослепительный свет. Не было ничего — только тяжелый, болезненный свет. Затем — тьма, в которой, как бациллы под микроскопом, копошилось что-то красное. А потом уж ничто не светило, не копошилось, лишь темень и пустота, и резкий ветер, как при падении высоких стволов.
Мне казалось, что рядом женщина, сидящая возле лампы в ореоле света. Другой источник света бил мне в глаза, поэтому я опять прикрыл веки, пытаясь разглядеть ее сквозь ресницы. Волосы женщины были такого платинового цвета, что голова сияла, как серебряная ваза для фруктов. На ней было зеленое трикотажное платье с широким белым отложным воротником. У ног лежала блестящая сумочка с острыми уголками. Она курила, держа под рукой стакан с янтарной жидкостью.
Я осторожно сдвинул голову — стало больно, однако не больше, чем ожидал. Обнаружил, что весь перевязан, как фаршированная индюшка, подготовленная для духовки. Кисти рук схвачены сзади металлическими путами, от которых тянулась к щиколоткам веревка, пропадавшая дальше за краем кушетки, на которой я был растянут. За кушеткой веревка с поля зрения исчезала, но, пошевелив ступней, я убедился, что внизу она закреплена.
Убедившись в надежности своей упаковки, я открыл глаза и произнес:
— Добрый вечер.
Оторвав взгляд от какого-то дальнего горного склона, женщина повернулась лицом ко мне — голубые глаза ее напоминали озера в горах. Дождь по-прежнему стучал по крыше, но так отдаленно, словно доносился с того света.
— Как вы себя чувствуете? — голос был ровный, серебристый, очень шедший к ее волосам, и звонкий, как колокольчик в кукольном домике. Глупые ассоциации в моем положении.
— Восхитительно, — отозвался я. — Кто-то проехался зубодробилкой по моей челюсти.
— А чего вы ждали, мистер Марлоу, — букетов из орхидей?
— Гроб — самый обыкновенный. И не беспокойтесь о бронзовых или серебряных украшениях. Но не вздумайте развеять мой прах над голубым Пацификом. Меня больше устраивают черви. Знаете, черви бисексуальны и могут заниматься любовью с первым попавшимся.
— Пожалуй, вы несколько легкомысленны, — заметила она серьезно.
— Нельзя ли что-нибудь сделать со светом?
Поднявшись, она обошла кушетку — верхний свет погас. Полумрак принес мне блаженство.
— Не думаю, что вы так уж опасны, — сказала она, как бы оправдываясь. Фигура у нее оказалась скорее высокой, чем низкой, но вовсе не дылда — была худощавой, но никак не прошлогодний сухарь. Снова уселась на свое место.
— Значит, вам известно, как меня зовут.
— Вы хорошо поспали. Хватило времени обшарить ваши карманы. Делали с вами все, что хотели, разве что не бальзамировали. Значит, вы детектив.
— Это все, что они имеют против меня?
Промолчала. От сигареты, которой она помахивала, вился легкий дымок. Рука была небольшая, изящная, не похожая на костлявые грабли, которые нынче видишь у женщин.
— Который час? — спросил я.
Покосившись на запястье сквозь спирали дыма, она сказала:
— Семнадцать минут одиннадцатого. У вас свидание?
— Я бы не удивился. Это ведь дом при гараже Арта Хакка?
— Да.
— А где парни — роют могилу?
— Уехали кое-куда.
— Хотите сказать, вас оставили здесь одну.
Она, снова обернувшись ко мне, усмехнулась:
— Вы не представляете опасности.
— А я-то думал, вас здесь держат как узницу.
Похоже, она не удивилась, просто ее это позабавило.
— С чего вы взяли?
— Знаю, кто вы такая.
Большие голубые глаза резко сверкнули, губы сжались, но голос не изменился.
— Кроме того, боюсь, вы оказались в дурной ситуации. А я ненавижу убийства.
— И это говорит жена Эдди Марса! Фу, постыдились бы.
Ей это не пришлось по вкусу — пронзила меня взглядом, а я ответил ослепительной улыбкой.
— Если уж нельзя открыть эти браслеты, а я вам это и не советую, не могли бы уделить мне чуточку той влаги, которой так пренебрегаете.
Читать дальше