Реймонд Чандлер - Великий сон

Я был доволен: мог сказать «нет», и даже без вранья. Попрощавшись, мы закончили разговор, и я покинул контору. Купив все три вечерние газеты, на такси добрался ко Дворцу юстиции и забрал со стоянки машину. О Гейджере в газетах опять не было ни слова. Я снова полистал его голубую записную книжку, но шифр был так же недоступен, как и в первый вечер.

После дождя листва на деревьях по другой стороне Лауерн-Террас свежо зазеленела. В свете прохладного пополуденного солнца я увидел ступени, по которым сбежал убийца, сделавший во тьме три выстрела. В нижнем конце улицы стояли два дома. Выстрелы там могли услышать, но не обязательно.

Перед домом Гейджера и во всей округе было спокойно. Живая изгородь мирно зеленела, и черепица на крыше была еще влажной. Я медленно катил вдоль дома, а в голове вертелась неотвязная мыслишка. В прошлую ночь я не заглянул в гараж. Раз уж труп Гейджера исчез, не мешало бы мне найти его. Однако если бы кто-то перетащил его в гараж, в собственную машину, и отвез в один из заброшенных каньонов вокруг Лос-Анджелеса, это был бы отменный способ сплавить его на несколько дней или даже недель. Значит, убийца, во-первых, имел ключи от его машины, а во-вторых, был с сообщником. Это основательно сократило бы круг расследования, тем более что, когда все произошло, ключи покойника лежали в моем кармане.

Заглянуть в гараж у меня не было возможности. На дверях висел замок, а когда я приблизился, за живым забором что-то шевельнулось. Некая женщина, в пальто в зелено-белую клетку, со шляпкой-пуговкой на мягких светлых волосах вышла из зарослей и, застыв, удивленно смотрела на мою машину, словно бы и не слышала раньше шум мотора. Потом молниеносно исчезла. Кармен Стернвуд, собственной персоной.

Проехав дальше по улице, я оставил машину и вернулся к дому пешком. Среди бела дня это было достаточно рискованное предприятие. Прошел через живую изгородь. Она стояла перед запертой входной дверью. Левая рука тихонько потянулась к зубам, и опять послышалось комичное чмоканье. Под глазами синие круги, лицо бледное, напряженное.

Улыбнулась мне несмело.

— Добрый день, — произнесла тоненьким, слабым голоском. — Что… что?.. — она осеклась и снова занялась пальцем.

— Вы меня узнаете? — спросил я. — Дуглас Рейли — тот, длинный. Помните?

Кивнула, по лицу ее пробежала быстрая, судорожная усмешка.

— Зайдемте в дом, — предложил я. — У меня есть ключ. Сюрприз, правда?

— Ч… что?

Отодвинув ее, я сунул ключ в замок, открыл дверь и впихнул девушку внутрь. Двери я опять запер и с минуту постоял, прислушиваясь. При дневном свете все выглядело ужасно. Этот китайский хлам на стенах, ковер, изукрашенные лампы, барахло из тикового дерева, пестрота кричащих красок, тотемный столб, бутылка с эфиром и опиумом — днем при виде этой картины человека охватывало чувство омерзения, словно оказался свидетелем гнусных извращений.

Стоя рядом, мы смотрели друг на друга. Она старалась удержать улыбочку, но лицо не слушалось. Улыбка исчезла, как вода в песке, и бледная кожа под тупыми, расширенными глазами была гладкой, натянутой. Белый язык облизывал уголки губ. Красивая, избалованная, не очень умная девушка, ступившая на очень-очень скользкий путь, и никто не вмешался. К черту этих богачей! Какое мне до них дело. Отодвинув несколько книг, я уселся на край письменного стола, разминая сигарету. Закурив, я сквозь дым молча созерцал деятельность зубов и пальца Кармен, стоявшей передо мной с видом напроказившейся школьницы.

— Что вы здесь делаете? — спросил я наконец.

Она потянула полу пальто и промолчала.

— Что вы помните из вчерашнего вечера?

В глубине ее глаз мелькнуло что-то хитрое.

— Что я должна помнить? Вчера вечером я была больна. Лежала дома.

— Черты лысого вы лежали.

Она быстро захлопала глазами.

— До того, как вы попали домой, — начал я. — До того, как я отвез вас. Здесь. В этом кресле, на этом оранжевом столе. Помните хорошо.

Лицо ее постепенно заливалось краской. Уже кое-что. Оказывается, умеет краснеть. Вокруг серых зрачков сверкнули белки. Она напряженно сосала палец.

— Это… были вы? — прошептала она.

— Я. Что из всего вы помните?

— Вы из полиции?

— Нет. Я друг вашего отца.

— Не из полиции?

— Нет.

Она тихонько вздохнула.

— Чего… чего вы хотите?

— Кто его убил?

Плечи приподнялись в пожатии, но в лице ее ничего не дрогнуло.

— Кто еще… знает?

— О Гейджере? Не знаю. Полиция — нет, иначе была бы уже здесь. Может, Джо Броди.