Ариф Караев - По спирали

На Алика было жалко смотреть. Увидев этот героин, он буквально потерял дар речи. Глаза выпучил, рот разинул — и ни звука. А потом его прорвало — не его героин, и все тут. Да и нам все это показалось несколько странным. Незачем было Алику, имеющему каждый вечер более полумиллиона чистоганом, лишний раз рисковать. Но, как говорится, чужая душа — потемки.

Получил он пять лет, и определили его в колонию недалеко от города. Вот и все, что я знал об Алике-Игроке.

— Так что вы от меня хотите? — повторил я свой вопрос.

— Я получила от Алика записку. Он написал ее вам, — и женщина протянула мне сложенный пополам листок бумаги.

Взяв записку, я внимательно прочитал ее несколько раз. Содержание записки сводилось к следующему: он просил с ним встретиться и уверял, что разговор меня заинтересует. Правда, он забыл написать, как я проберусь к нему в колонию не будучи полицейским, очевидно, посчитав это мелочью, не заслуживающей внимания.

— Хорошо, но вам же, очевидно, известно, что я уже не работаю в полиции? — закончив читать, спросил я женщину.

— Известно, — коротко ответила она, — но именно потому Алик к вам и обратился. Кроме того, он просил передать на словах, что в долгу не останется, — и женщина слегка улыбнулась.

— Так что, ваш Алик хочет нанять безработного полицейского? — также улыбнувшись, продолжал я.

— Именно так, — подтвердила женщина, вставая с кресла.

Когда она ушла я еще немного почитал, а потом, отложив книгу в сторону, задумался над предложением Алика. Оно Меня, откровенно говоря, заинтриговало. Он, очевидно, на самом деле знал нечто такое, что могло меня заинтересовать. И это нечто, безусловно, было как-то связано с моей бывшей работой в органах. Кроме того, все это, естественно, каким-то образом касалось и меня лично.

В неменьшей степени меня волновал и другой вопрос. Что Алик потребует от меня взамен, во что оценит свою информацию?

Так что в тот вечер мне было над чем поломать голову.

На следующее утро, плотно позавтракав и одевшись попроще, я вышел из дому. Колония строгого режима находилась на окраине города, недалеко от одного из микрорайонов. В свое время шли жаркие дебаты по поводу такого странного соседства, но все осталось неизменным. Жилой район и колонию разделяла лишь узкая дорога с искореженным нерадивыми строителями асфальтом.

Я поехал к дяде Махмуду — шестидесятилетнему старику, который с незапамятных времен ежедневно возил в колонию хлеб. Я был неплохо с ним знаком, и, по-моему, он мне даже симпатизировал. У меня не было никакого плана, просто я хотел поговорить с ним. Возможно, он что-то мне и подсказал бы.

Жил он в том самом микрорайоне, недалеко от места своей работы. На мое счастье он оказался дома. Нисколько не удивившись моему приходу, дядя Махмуд долго расспрашивал меня о жизни, о работе, искренне сокрушаясь, что я все еще холост. Новость о моем увольнении его потрясла. Он был настолько удивлен, что минут пять говорил не останавливаясь, стараясь выпытать у меня истинную причину ухода.

Когда он несколько поостыл, я напрямую спросил его об Алике — чем занимается, с кем водится. Ничего конкретного о нем он сказать не мог, но кое-что мне все-таки удалось узнать. Например, он сказал, что Алик обычно ни с кем из заключенных в зоне не общается.

Руководство колонии относится к нему хорошо. Более того, он пользуется личным расположением начальника, и дядя Махмуд не раз видел их вместе. Кроме того, он сказал, что слышал от одного из сотрудников колонии, что Алик и здесь не бросил своего занятия, играя теперь с офицерами охраны. Больше он ничего о нем не знал.

Поблагодарив его, я перешел к основной причине своего визита. Вначале он не соглашался, приводя массу вполне справедливых доводов, но и я не сдавался. И в конце концов мне удалось его уговорить. Он согласился незаметно провезти меня на территорию колонии и попытаться устроить встречу с Аликом без свидетелей.

На следующее утро я был у дома дяди Махмуда за полчаса до назначенного времени. До хлебозавода я доехал в кабине. После загрузки дядя Махмуд, расставив лотки с горячим хлебом несколько иначе, молча указал мне на освободившееся пространство у задней стенки кузова. До колонии мы доехали без приключений.

При въезде на территорию колонии машину, как ни странно, не осмотрели. Дежурный офицер долго жаловался, что не успевает вовремя купить свежий хлеб домой и, получив два батона, спокойно пропустил нас в зону.