Владимир Лорченков - Гавани Луны

Отлично, – сказала она, конечно, вовсе не находя эту идею отличной, – давай, сделай это.

Докажи себе, наконец, что ты мужик, – сказала она.

Давай, отомсти мне за всех тех девок, которые покрутили перед тобой хвостом, а потом смылись от тебя, – сказала она.

Ну, давай же, – сказала она шепотом.

Я рассмеялся. Она давно уже ненавидела меня. Рину тошнило от моего вида. Но вечный инстинкт хищника не позволял ей вынуть когти из моего сердца, и зубы – из шеи. Внезапно я понял, что или мы примем решение сегодня, или это не кончится никогда. И во втором случае я пропал. Кошка никогда не наиграется всласть с несчастным мышонком.

Почему бы тебе не признать, что тебя от меня воротит, – сказал я.

Меня от тебя воротит, – сказала она.

Ты полное ничтожество, – сказала она, – компенсирующее свои неудачи в жизни трахом.

Для кого-то и трах это успех, – сказал я, пожав плечами.

Тебе плевать на секс, плевать на тело, плевать на все, – сказала она.

Это слишком абстрактный упрек, – сказал я.

Разве мало я тебя трахал? – сказал я.

Ты бы трахал и дерево, наряди его кто-нибудь в юбку, – сказала она.

Ты ненавидишь меня, но даже мысль о разводе приводит тебя в бешенство, – сказал я.

Почему? – сказал я.

Не думай, что ты так легко от меня отделаешься, дурачок, – сказала она с ненавистью.

Я не собираюсь от тебя отделываться, – сказал я.

Ты моя жена, и я обещался быть с тобой в горе и в радости, – сказал я.

Разве не такую клятву мы дали? – сказал я.

Облачко грустного молчания повисло в ванной.

На какую-то долю секунды глаза Рины утратили их неестественное зеленое мерцание, чтобы вновь стать тем, что я полюбил. Большими светло-зелеными глазами, напоминавшими вам о море в пору его юности. Глубокими, но глубина эта не предвещала предсмертных криков корабелов, а лишь утешала своей прозрачностью, она говорила – утони во мне и ты получишь новую жизнь. Они не пугали, глаза умиротворенной Рины. Мы оба взгрустнули. Как так случилось, что мы превратили жизнь друг друга в ад, говорили мы друг другу телами – двумя фигурами, замершими в неловких позах. Она чуть склонила голову и стыдливо прикрыла ладонью лобок, другую же положила себе на плечо. Я стоял, прислонившись спиной к стене ванной, руки за спиной, взгляд в пол… Она вздохнула, и тишина развеялась.

Знаешь, милый, мы дали много клятв, ни одну из которых не сдержал главным образом ты, – сказала она неприятным голосом.

Я понял, что бесы вернулись в мою жену. Это уже была не она, и беседовать с ней о чем-либо было невозможно. Я повернулся, но почувствовал неожиданно сильное пожатие вокруг запястья. Это Рина ступила из ванной, и ухватила меня за руку.

Нет уж, постой, – сказала она зло.

Не нужно думать, будто я груша, на которой можно срывать свое дерьмовое настроение, – сказала она.

Тебе не дала какая-то шлюха, и ты приходишь ко мне в ванную, чтобы устроить скандал, а потом, удовлетворенный, уходишь! – сказала она.

Получил свое и в кусты! – сказала она.

Рина, – сказал я, – ты последний человек, который может упрекать меня в неверности!

Еще бы, другим-то своим проституткам ты был верен! – сказала она.

Это было ужасно. Она была стеной, идеальной стеной, с которой ты играл в сквош. Ты мог быть великим игроком, величайшим за всю историю игры и мира. Но рано или поздно ты проиграешь, потому что стена не устает. И, как бы ты не исхитрился подать мяч, она всегда примет его и вернет. Бегать приходится тебе. Она же просто стоит и Существует.

Я был верен и тебе, – не дотянулся я это этого мяча.

Ха-ха, – сказала она.

Идем в соседний дом, и поговорим об этом с нашей уродливой соседкой, – прошипела она.

О чем это ты? – искренне удивился я.

Ты трахнул нашу соседку! – сказала она.

Скольких ты ЕЩЕ трахнул?! – спросила она.

С тысячу наберется, подумал я, подергивая наэлектризованными губами. Так школьник, отрицающий, что он разбил стекло, старается не улыбнуться в кабинете директора. Но сказать это я не решился. Рина догадывалась, что я изменяю ей, но масштабы ее поразили бы. Нет, никогда. Рина почувствовала мою решимость молчать и разозлилась еще больше.

Никого я не трахал, – сказал я.

Что ты делал у нее дома? – сказала она.

Зашел занести пакет почты, которую бросили нам по ошибке, – сказал я.

Ее почты, – сказал я.

Не мог бросить на крыльцо? – сказала она.

Была буря, – сказал я.

Кстати, где ты переждала ее? – сказал я.

Не хочешь же ты сказать, что ехала на машине во время, когда бушевал ураган? – сказал я.