Владимир Лорченков - Гавани Луны

А я люблю все живое.

Так что я постараюсь вспомнить, как все прошло. Ну, мой последний секс с живой женщиной.

… Когда я дочитал странное сумасшедшее письмо Яны, и посмотрел вверх, то увидел три соляных столба. Два были темными, и нависли над нашими участками, словно грозные архангелы, посланные сюда Господом положить конец безобразиям в городке у реки. Не сразу я понял, что это ветер поднял клубы пыли, и два смерча появились у нашего порога на несколько минут. А когда сообразил, ноги мои уже онемели от страха, и я едва прощупал пульс на горле, в ужасе потрогав себя под подбородком. Третий столб оказался, как ему и положено, белым – соляным, – и увидел я его в окне дома соседки. Яна глядела на меня застывшим столпом, и я не увидел в выражении ее лица ничего от человека. Скорее, она смахивала на деревянную резную бабу, какими кочевники в изобилии усеивали степи того места, которое позже назовут Молдавией. Мне даже пришла в голову мысль взять бутылку масла и вина, перед тем, как пойти к ней, и вылить их у подножия. Да, я собирался идти к ней.

У бога, дьявола, природы, – назовите как угодно, – были другие планы.

Ветер с ненавистью бросил мне в лицо горсть песка и я почувствовал страшную боль в левом глазу. Свернулся даже, как после хорошего удара сбоку, и прикрыл лицо руками. Я не располагал временем на то, чтобы прийти в себя, и стал пробираться направлении дома

Чертов легавый не обманул, на городок обрушилась настоящая непогода.

Предвестие осени, первый пробный удар холодов. На мой взгляд, август казался еще достаточно крепким продержаться раундов пять, но это явно – первый нокдаун. А после него, как известно, все проходит стремительнее. Покачиваясь из стороны в сторону, как боксер, – и даже прикрыв в стойке лицо, на случай если в меня полетит что-то потяжелее, – я потихонечку продвигался к дому соседки. Дверь калитки качалась открытой. Изредка, когда мне удавалось разлепить глаза, я видел неподвижную белую фигуру в окне. Из-за похмелья, давления, и общего ощущения опасности, надвинувшегося на городок с вихрем, я страстно хотел женщину. И я знал, что усилия мои не напрасны. Вместо того, чтобы оставаться в доме, и пить наверху, сходя с ума из-за того, что подо мной покачиваются два трупа, я шел к теплой, мясистой пизде. На ощупь.

Я доберусь до тебя и засажу под самые гланды, чтоб тебя, – подумал я.

Я вытрахаю тебя, выжму из тебя всю, твою мать, душу, – пообещал я молчаливой фигуре в окне.

Обещал я тоже молча.

Торнадо – в наших краях явление редкое, и в любое другое время я бы остановился полюбоваться, – подхватило с ее лужайки теннисные мячики, и стало расшвыривать их с пушечной скоростью, словно взбесившийся автомат для подачи. Нужно ли говорить, что добрую часть подавали в мою сторону? Я еле успевал отбиваться, и серьезно ободрал костяшки левой руки, поймав зеленое пятнышко на простой прямой.

Получай, – свистнул черный дьявольский ветер, и швырнул в меня лежаком.

Я успел поднять одну ногу, и лежак подрубил меня, словно глупую цаплю. К счастью, упал я на лужайку, и сразу вскочил с мягкого газона. Ноги в нем слегка тонули, как в мате. Сходство с поединком усилилось, и я издал рык, пытаясь усмотреть следующие выпады из-за своих сведенных у лица рук. Небо совсем потемнело. Дом выглядел черным.

Я ориентировался по белому пятну в окне.

Уверен, ее дыра в этот момент мерцала, словно волшебный цветок на ирландских болотах. Не окажись у нее халата, она бы светила мне дырой, и я бы шел к ней, и шел, и шел. Но белой одежды было достаточно. Так что она прятала свое естество за рамой окна, и ждала.

А я шел.

Уже когда я был у крыльца, смерч стегнул меня по спину бичом песка с мелкими каменьями, и я почувствовал, как на лице выступили слезы. Самый страшный удар пришелся на лицо, и я упал в дверь, которую, к счастью, распахнул сильный ветер. И смог закрыть ее ногой, хоть мне и пришлось приложить усилия.

Такой бури наш городок не видел лет пять.

Наверное, с тех пор, как Рина решила уйти от меня, и обнаружила, что я не то, чтобы очень возражаю.

После того, как я задвинул и засов, несколько минут мне пришлось просидеть, как после хорошего нокдауна, на полу, потряхивая головой. Как собака, в уши которой попала вода, подумал я, и увидел, что из ушей и правда каплет. Вода с песком. Я встал, и вытер лицо рукавом халата. Выпил воды из крана на кухне, и увидел, что и отсюда она течет с песком. Это значило, что река поднимается. В подвале появится вода, и не исключено, что примерно до середины помещения. Об этом следовало подумать, но я собирался подумать об этом чуть позже. Так что я умыл лицо, и стал подниматься наверх по лестнице осторожно, словно после выздоравливающий больной после тяжелой операции. Ноги мои и правда еле гнулись. На третьем этаже, – путь, стоивший мне больших усилий, – я увидел ее, и скинул халат. В окне уже мелькали молнии. Я подошел к ней и прижался к ее монументальной фигуре.