Александр Силаев - Так хохотал Шопенгауэр

- Беда у нас, - пожаловался малый, продолжая жонглировать своей кепкой. - Нескладуха получается жизненная. В непонятках мы, в умственном, так сказать, загоне. Может вы, так сказать, чего присоветуете?

- Я вам, братишки, присоветую, - добродушно подтвердил Леха.

- Так вот, - сказал он, швыранув в угол вконец замятую кепку. Раньше житуха стояла горькая, но понятная. Один Рыжему платил, другой Валету, третий Хоме отстегивал. Лично я у Куки под крышей был. А теперь, так сказать, новые времена.

- Ну, блин, - радостно усмехнулся Леха. - Пляшите, ребята. Али не пляшется чего? Не веселится?

- Мы пробовали, - извинительно пробормотал малый. - Не веселится нам. Душа-то мается. Раньше все понятно: кто Валету платил, кто Хоме, кто Шлепе. А теперь? Привыкли мы к определенности-то. Раз в неделю, по пятницам. Кто не платил, того в ночь на воскресенье сжигали. А сейчас боязливо. Никто не платит, и в ночь на воскресенье никто не спит. А если подожгут? Не уплачено ведь. Знать бы, кому давать, на три месяца вперед заплатили.

- Ну, бля, вы даете, - присвистнул Леха, и папироса выпала на салатный ковер. - Ну и бля, ребята.

- Да мы понимаем, - промямлил малый. - Да, конечно, новые времена. Свобода, так сказать. Можно никому не платить, только неспокойно ведь. Тут некоторые и за год вперед согласны внести. Главное ведь в чем? Чтоб душа не маялась. Деньги отдал и гуляй спокойно. А пока деньги не отдашь, не гуляется. Вы уж извините, привыкли мы.

- Ну не хера, ребята, - задумался Леха. - Даже не знаю, что и сказать. Тяжело у вас, ребята.

- Может, чего подскажите? - предложил малый, стыдливо поднимая кепку. - Может, кого нового назначите вместо тех?

- Никого, на хер, не назначу! - заорал избавитель. - Мне будете платить, овцы стриженые. Мне, полудурки сивые, ясно? А другому уплатите, порешу. Понятно, недомуты обоссанные? С сегодняшнего дня всех на счетчик. И делаем так: чтоб к пятнице каждый расплатился на год вперед. Кто не расплатится, подпалим в ночь на воскресенье.

- А если расплатиться? - пропыхтел мужик с непонятным свертком.

- Тогда не подпалим, - согласился Леха. - Понятно, лоханы?

- Понятно, - радостно загалдели народные делегаты. - Мы так и думали.

Зашуршали свертками, распахнули чемоданы, вытряхнули на ковер содержимое сеток. И посыпались денежные бумажки.

- А мы заранее подготовили, - понимающе хихикнул малый. - Мы ведь знали, чем дело кончится. Знали, батенька, что сжалитесь, возьмете под могучую крышу.

- Молодцы вы, мужики, предприимчивые, - похвалил Леха.

- А то как же, - горделиво заметил малый. - У нас своя выучка. Не каждый такую жизненную школу прошел.

- Молодец, мужик, молодец, - приговоривал Леха, барски хлопая малого по щеке.

Тот закатывал глаза, вздыхал, жмурился. То ли радость показывал, то ли стеснение скрыть хотел. Остальные толпились. А затем самостийно родили очередь. Каждый подходил к Лехе и пригибался. Секунд десять он хлопал очередного по щекам, тянул за нос, дергал за аккуратный чуб. Душевно так хлопал. И тянул ласково. Затем ухмылялся и лениво пихал ногой в сторону. И так каждого.

- Вот вам, братишки, инаугурация, - приговаривал Леха. Посвятив всех, отправил в рот новую папироску и затянулся. С наслаждением выдохнул дым.

- Мы пошли, наверное? - опасливо спросил малый.

- Проваливайте, конечно, - равнодушно ответил Леха. - Только список положь на стол, какая сука чего сдала. И вали на хрен со своими ублюдками.

- Это мы быстро, - засуетился малый. - Нам не впервой.

- Работай, урод! - гаркнул Леха.

Малый торопливо извлек из потайного кармана мятый листок и полудохлую шариковую ручку. Она казалась зверски обгрызенной и писала из последних шариковых сил. С трудом ее хватило на перечисление одиннадцати фамилий.

- Адреса и телефоны не забудь, - напомнил Леха.

Малый быстренько опросил мужиков и вписал требуемое. Затем задал вопрос и чиркнул одиннадцать чисел.

- Сведи баланс, дурень.

- Это как? - не понял мужик.

- Пересчитай наличку и сверь.

Малый сгреб купюры в единую кучу и два раза пересчитал.

- Сошлось, - радостно сказал он. - Мы люди честные.

- Выдвини ящик, положи туда и проваливай.

Малый сделал, как его просили.

...Это было первого августа. Три месяца назад Адику исполнилось двадцать пять. Он стоял в огромной толпе, изнутри наполненный счастьем. Он плакал и благодарил Господа за возможность пережить такое. Этот человек смотрел широко и проживал историю мира как свою собственную. Сегодня был величайший день, 1 августа 1914 года. Он чувствовал и радовался величию. Маленький человек в огромной толпе. Его толкали и втирали в чьи-то серые спины. А он, маленький надломленный неудачник, стоял посреди людей. И плакал от счастья. Господи, лучший день истории!