Александр Силаев - Так хохотал Шопенгауэр

Вот такой сильно профанированный пример. Но он дает ответы на все поставленные вопросы: упрощенно содержит в себе и метаполитику двадцатого века (конец гегемонии ариев на земле), и ту роль, которую могло сыграть на земле христианство. Там ведь тоже маразм введения добрых правил, на деле ведущий не к добру, а к искривлению пространства жизни: принявшие закон себя теряют, а не принявшие самоутверждаются за счет искривления, поддерживая в системе первоначальный уровень хаоса и насилия. И неважно, сколько этих непринявших, любого числа хватит. Важно, что зло никуда не денется, а верные алгоритмы жизни перепищутся на искореженный лад, путая статусы, смещая оценки, давая ситуациям извращенный смысл. И не было другой роли. Но и эту христианство не сыграло.

С христианством вообще получается интересно, если мы признаем ницшеанский анализ за рассмотрение наиболее высокого уровня. Уровень доказывается просто. За сто лет никто в этой точке его не опровергал, даже не пытался - то есть никто не выходил и не спорил с ним на философском языке, как полагается, потому что там спорить нечего. Там только матерились, причем разнополярные деятели: Соловьев, Сартр, Поппер. Мамардашвили дурного не говорил: определенный тип воспитанного сознания просто все по-своему интерпретирует, экстремисткий пафос стирает, хлопает по плечу и говорит: ну брат, мы с тобою, оказывается, единомышленники. Хотя какие, к черту, единомышленники?

Так вот, ницшеанство долбает бога, причем каждый удар правилен. Только из рассмотрения выпадает мелочь, что долбится все-таки отсутствующее в реальной истории. Христианство никогда не играло большую роль в пространстве реальных фактов. И это фундаментально, но это не замечается. Мы заходим в то место, где стоял Ницше, подбираем нить и крутим дальше: и вот нам открывается, что феномена <����чудовищное христианство> все-таки не существовало в таком масштабе. Суть не в том, что оно не чудовищно. В ницшенской трактовке христианство действительно ужасная штука, причем трактовка в принципе не оспорима, выше нее не возьмешь. Вся соль в том, что не существовало никакого христианства. Вот эти двадцать веков - его на самом не было как определяющего фактора жизни. А именно в таком значении видели его сторонники и противники.

На самом деле Европа очень аккуратно локализовала свою религию, просто выкинув ее из ряда жизненных сфер. Были короли христианами? А дворянство? А крестоносцы? Вряд ли христовы проповеди что-то значили в жизни ландскнехтов и трубадуров, ученых и воров, ремесленников и торгашей. Неужели христианской была классическая русская аристократия? Пушкин христианин? Лермонтов христианин? Люди занимались любовью и убивали, изъяснялись по-франзузки и матом, плеткой секли чернь и требовали сатисфакции с дворянина, пили вино и проигрывались в дым. И эти славные ребята были христиане? Неужели непонятен формальный характер так называемой веры? Крестились, венчались, захаживали в церковку по воскресным дням. Откупались.

Христианство субпассионарно по всем базовым установкам, а парни были пассионарии и посылали чуждую им религию. Так было с аристократией всех европейских стран. А судьба нации всегда определялась пассионарной элитой. Она рождает эстетический идеал, ведет внешнюю экспансию и держит внутренний строй. В Европе была пассионарная аристократия, кипела пассионарная жизнь, а изначально враждебная этому религия занимала отведенный ей угол. За приделами этого угла ее влияние сводилось к возданию почестей пустым формам. Так повелось с самого начала вплоть до кончины бога, выпавшей на девятнадцатое столетие.

Там было как бы два мира: верхне-пассионарный и религиозно-угловой. Христианству достались монастыри, души грешников, церковь в каждом селе, немалые деньги и почести. Это много для бывшей презренной секты, но слишком мало для рассчитывающих на мировую тотальность. Христианство ведь претендовало на абсолютную власть и всеобщий контроль, и полное доминирование своих ценностей. Инквизиторы хотели судить весь мир. И иезуиты. И каждый уважающий себя монах хотел судить мириады грешников. Но этого не случилось. Наоборот, христианство оказалось встроенным в мирскую систему. Встроенным функционально.

Есть понятие антисистемного мышления. Это пошлый случай, когда личностные проблемы (а других у личности не бывает!) вызывают у человека мировоззренческий кризис, и завершается он злокачественым образом: личность утверждается в негативном отношению к миру. Негативное отношение к себе кончается суицидом, негативное отношение к другому ведет к убийству. А негативное отношение ко всему миру в целом ведет к еще более любопытным последствиям. Человек живет, ориентированный на разрушение существующего жизненного уклада. Если недалеко ушел, то хочет злого царя сменять на доброго. Если продвинутый, хочет завязать с монархизмом. А если совсем законченый, хочет разложить на атомы мироздание. Это просто степени разные, а диагноз один. И вот эти ребята представляют для человечества куда более внушительную угрозу, чем заурядные убийцы, скромные насильники и относительно безобидные воры. Те работают в локальном пространстве, все их зло легко переваривается жизнью и идет ей на благо. Ну вот тигр задрал косулю, а биоценоз процветает. Потому что тигр задрал косулю естественно - это системное убийство, оно запрограммировано входит в природу как составная часть. Ну а представьте тигров, которые поумнели и решили поджечь весь лес, потому что он неправильный. Вот это уже антисистемное мышление. Точно так же рецидивист, убивающий за пятак старушку - конечно, сволочь, но встроенная в систему. И бандит встроен как нужный жизни элемент. И маньяк встроен. Встроены же в биоценоз волки с тиграми. А вот антисистемный парень со своим негативным импульсом никуда не встроен. Он не в рамках мира, он в оппозиции. Он может любить конкретных людей, но отношение к миру делает его серьезнее любого убийцы. Заурядный убийца против мироздания ничего не имеет, а парень ходит и думает: как бы чего вымутить, чтобы разрушить до основания?