Дональд Уэстлейк - Дурак умер, да здравствует дурак

– Какой вы лапочка, – сообщила она мне. – Прямо прекрасный поганец принц. Прочтите письмо, а я пока поищу свою скрипочку.

– Я не намерен его читать, – заявил я. – А если даже и прочту, все равно не поверю.

Блондинка смерила меня ледяным взглядом, но не шелохнулась и продолжала преграждать мне доступ в собственный дом.

– Это ваше последнее слово? – спросила она.

– Последнее, – отрезал я, ожидая, что она вот-вот примет боксерскую стойку и начнет доставать меня короткими прямыми левой. Но вместо этого блондинка наставила на меня палец и повела такую речь:

– Позволь кое-что тебе сказать, милок. Не такому хмырю шутить шутки с малышкой Герти, так что наберись-ка ума.

– Малышка Герти? Это вы, что ли?

– Ну, ты и штучка! – воскликнула она. – Хватит валять дурака. Читай письмо!

– Вы и впрямь хотите дотянуть эту бодягу до конца?

– Читай!

– Ну, ладно. Прошу прощения, но я хочу открыть дверь. Посторонитесь, пожалуйста.

Она посторонилась. Я повернул ключ и пропустил гостью в дом.

– О, как мило, – молвила она, обозревая гостиную. – Конечно, тут не помешала бы настоящая мужская рука...

– Вот вы этим и займитесь, – буркнул я и направился к телефону.

Секунд пять она изумленно смотрела на меня, потом вдруг издала похожий на лай смешок и сказала:

– Ага, оказывается, под его маленьким хвостиком прячется остренькое жальце, – блондинка швырнула свою суму из патентованной кожи на диван, который скрипнул и попытался отпрянуть прочь, и спросила:

– Тут у тебя выпить не найдется? Не персиковое бренди, а что-нибудь другое?

– Едва ли вы засидитесь, – ответил я и начал набирать служебный телефон Райли.

– Не выставлял бы ты себя безмозглым сивым мерином, дорогуша, посоветовала блондинка, бродя по гостиной, разглядывая живописные полотна на стенах и морщась. – Позвони сначала Добрьяку и спроси, знает ли он Герти Божественную Душу и Мирские Телеса. – Она подняла руки, потянулась, повернулась ко мне и опустила пятки на пол, произведя тем самым довольно громкий хлопок. Блондинка казалась совершенно уверенной в себе. Но разве не таковы все мошенники на свете? Разве не были уверены в себе тот однорукий, или Клиффорд, или самозванный легавый нынче утром?

Да, но ведь я уже дал маху, науськав Райли на Добрьяка. Может быть, сейчас я совершу еще одну большую ошибку? Я бросил накручивать диск, положил трубку, отыскал телефонный справочник, а в нем – номер Добрьяка, и позвонил ему.

– Черт побери, да это мой любимый клиент, – масляным голоском проговорил он. – Человек, на которого я намереваюсь подать в суд за нанесение ущерба моему доброму имени. Ха-ха...

– Вы когда-нибудь слышали о Герти Божест...

– Что?! Герти Дивайн?! – Он встрепенулся, словно я огрел его пастушьим кнутом. – Где вы слышали это имя?

– Она сейчас здесь.

– Гоните ее вон! Не слушайте ее речей, ни слова не слушайте! Как ваш поверенный, Фред, я настоятельно... я страстно призываю вас немедленно спровадить эту женщину восвояси!

– Лучше бы вы, право слово, не называли меня Фредом, – сказал я.

– Выставьте ее вон, – чуть успокоившись, проговорил Добрьяк. – Вон ее, и дело с концом.

– Она говорит, что принесла письмо от дядюшки Мэтта, – сообщил я и снова вывел его из себя.

– Не читайте! Не берите в руки! Зажмурьтесь! Заткните уши! Выпроводите ее вон!

– Может, позвонить Райли?

– Боже мой, нет! Просто выставьте ее за дверь!

– Можно вопрос? Кто она такая?

Последвало короткое молчание, во время которого Добрьяк успел взять себя в руки. Он тихо сказал:

– И далась вам эта женщина, Фред. Поверьте, в ней нет ничего хорошего.

– Лучше не называйте меня Фредом, – повторил я.

– Дешевка, невежда из низших сословий. Она вам совсем не пара.

– Что общего у нее с дядюшкой Мэттом?

– Нууууууу... она там жила.

– На Южной Сентрал-Парк?

– Швейцары терпеть ее не могли.

– Погодите-ка, она что, сожительствовала с дядюшкой Мэттом?

– Ваш дядька был совсем не такой, как вы. Суровый, легкий на подъем, как первый поселенец. Ничего общего с вами. Разумеется, и вкус у него был другой, поэтому женщины, с которыми он якшался...

– Спасибо, – сказал я и положил трубку.

Блондинка сидела на диване, закинув ногу на ногу и положив длинную руку на спинку. На женщине были черные туфли на шпильках и с тесемками на голени, капроновые чулки, черная юбка и белая блузка со сборками вокруг шеи. Сбоку блузка вылезла из-за пояса юбки, явив свету белую кожу. Прежде на блондинке был еще и черный пиджак, но теперь он висел на дверной ручке.